КГБ в русской эмиграции
Шрифт:
Увы, российские суды всегда выступают на стороне спецслужб. На языке путинской бюрократии это называется «государственническим подходом», то есть защитой интересов государства в ущерб интересам личности. В наши дни капитана Никитина, - отважного эколога, рассказывавшего о загрязнении Северного моря российским военно-морским флотом, уже бы не оправдали.
Особенно показательным является иск директора ФСБ Николая Патрушева к «Новым известиям». 4 августа 2001 года эта газета опубликовала статью «Патрушев вспомнил о Чечне». Патрушева возмутил заголовок статьи, а также содержащиеся в ней несколько фраз, в том
Но ведь все это было сущей правдой! Действительно, вскоре после назначения ответственным за чеченскую операцию директору ФСБ было присвоено высшее генеральское звание, хотя никаких успехов в Чечне нет. Более того, он даже получил высшую государственную награду - Звезду героя России, о чем в газете не было сказано. Награждение было проведено секретно, и журналисты узнали о нем окольными путями. Звезда героя стала для Патрушева заранее выданной индульгенцией за все преступления и просчеты, которые могут совершить российские военные в Чечне.
Тем не менее, Московский городской суд признал эту фразу, а также несколько других, не соответствующими действительности и взыскал с автора статьи, известного журналиста Валерия Якова, 5000 рублей (около 160 долларов). Валерий Яков обратился с жалобой в Верховный суд, но тот оставил ее без удовлетворения...
В нынешней России суд может действовать наперекор ФСБ лишь тогда, когда она покушается на интересы слишком уж высокопоставленных лиц. Так случилось с УФСБ по Владимирской области, когда она предъявила иск к мэру Москвы Юрию Лужкову о защите деловой репутации.
Подробности этой истории известны мало. В июле 1999 года неожиданно началось уголовное преследование жены мэра Елены Батуриной. Дело было явно заказным и направленным против самого мэра. Причиной его была, скорее всего, подковерная борьба в высшем руководстве страны. Кому-то потребовалось свалить московского мэра. О том, что в этом заинтересовано высшее руководство, свидетельствовало участие в этом деле ФСБ.
Елена Батурина не была ни шпионкой, ни террористкой, а всего лишь хозяйкой фирмы по производству пластмассовых изделий. Преступления, в которых ее обвиняли, были чисто финансовыми, и с ними вполне могла бы справиться обычная милиция, без всякой помощи ФСБ.
Лужков заявил, что возбуждение уголовного дела, в котором фигурирует фирма его жены, является произволом властей и правоохранительные органы используются в политических целях. В газете «Метро» были опубликованы статьи «Над пропастью во лжи», «Операция «Провокация»».
После этих выступлений Управление ФСБ по Владимирской области обратилось с судебным иском о защите деловой репутации к Лужкову и газете «Метро», но Пресненский межмуниципальный суд принял решение отказать ФСБ в этом иске.
Но совсем не таким лояльным оказался Владивостокский суд к журналистке Татьяне Ощепковой! В начале 2002 года она опубликовала в газете «Ежедневные новости» статьи «Неформалы от госбезопасности» и «Гостайны в России нет». В них освещался ход процесса по делу военного журналиста Григория Пасько.
В этих статьях журналистка назвала преступником следователя ФСБ Александра Егоркина, фальсифицировавшего протокол осмотра квартиры Григория Пасько. Она имела на это полное юридическое право: ведь первый суд над Григорием Пасько признал эти протоколы сфальсифицированными и даже принял по этому поводу частное определение!
Но ведь в итоге Пасько все равно был осужден вторым судом, и следователь ФСБ Егоркин счел себя вправе требовать сатисфакции от журналистки, вполне законно назвавшей его преступником! Он просил суд обязать ее опровергнуть распространенные сведения и взыскать с редакции в качестве возмещения морального вреда 100 тысяч рублей.
Конечно, требование следователя ФСБ было абсолютно антизаконным. Но во Владивостоке сейчас все боятся ФСБ, в том числе и судьи. Если ФСБ смогла расправиться с невинным Пасько несмотря на всю его международную поддержку, то что тогда она сможет сделать с рядовым жителем Владивостока, даже если он и судья?..
И суд обязал газету опубликовать опровержение и взыскал шесть тысяч рублей с редакции и две тысячи - с журналистки Татьяны Ощепковой.
Журналистка и редакция подали жалобу в областной суд и, казалось бы, одержали победу. Но областной суд лишь послал дело на новое рассмотрение, и не куда- нибудь, а все в тот же самый Первомайский суд первой инстанции. Тем самым он предал Татьяну Ощепкову, отдал ее на растерзание тому суду, на который она пожаловалась.
И действительно: Первомайский районный суд, как и следовало ожидать, признал свое прежнее решение правильным, и лишь увеличил наказание: он взыскал с редакции вместо прежних шести тысяч рублей десять тысяч, а для Татьяны Ощепковой наказание было оставлено прежним - две тысячи рублей. Хотя она и была полностью права.
Увы, российский суд очень часто наказывает невиновных и оправдывает виноватых, особенно в провинции. На этой пессимистической ноте хотелось бы закончить эту главу, хотя факты, подобные вышеприведенным, множатся в России день ото дня.
Спасибо Фонду защиты гласности, предоставившему мне эти факты!
IV. КАК ФСБ ПРЕСЛЕДУЕТ МЕНЯ
1.
Журналистов, пишущих о ФСБ, в нынешней России очень мало. Это неудивительно: ведь тема небезопасна. И к тому же все понимают, что писать на эту тему могут только те, кто сам работал в КГБ. А там пишущих людей всегда была горстка, хотя журналистские должности, отведенные чекистам в многочисленных зарубежных корпунктах советской прессы, исчислялись сотнями.
Изредка в российской печати появляются статьи о ФСБ, написанные штатскими журналистами, но доверия они не вызывают. Читатели понимают, что они могли быть созданы только под диктовку самого ФСБ. Журналист в этом случае выступает лишь в роли интерпретатора, переводчика сбивчивой речи офицера ФСБ на журналистский язык. О, как много журналистов сколотило себе крупные состояния на такой же интерпретации действий НКВД в сталинское время! Их лживые пьесы шли во всех театрах, по ним создавались фильмы. Их огромные дачи, сложенные из сосновых бревен и расположенные на просторных участках земли, выделенных по указу самого Сталина, сейчас являются предметом судебных разбирательств многочисленных наследников.