Кибер-вождь
Шрифт:
— Все интереснее и интереснее, — проговорил, вздыхая, Энрик. — Этот Фосфор… Что о нем известно?
— Жил в северном Басстауне, в Антармери, — без приглашения заговорил Крысолов, за сутки разузнавший о пропавшем все, что можно и нельзя, — в компании типа коммуны. Шестеро парней, одна девчонка. Это была грязная компашка; их звали — Дети Сумерек. Темные дела, знакомые из Ровертауна, угрозы, рэкет… вроде бы Фосфор в этом не участвовал. Вчера средь бела дня они проворно погрузились в микроавтобус и исчезли без следа.
— Коммуна? А не семья?.. — спросил Энрик, глядя мимо Крысолова.
— Сомнительно. Для семьи — мало женщин; даже
— Я о другой семье.
— О Банш?.. Я не уверен, Энрик. Это были отпетые типы. Весьма агрессивные.
— Никто из дознавателей не говорил о том, что Фосфор… — начал Скиталец, но Энрик перебил его:
— «Войну кукол» с терактами развернули, как я понял, мирные домашние модели… Вы можете точно сказать о Фосфоре — киборг он или человек?
— Нет, не киборг!.. — Скиталец поколебался и добавил: — Он встречался с девушками. Я не стал их привлекать, но знаю это как факт. Если бы в нем было что-то необычное, это бы давно стало известно…
— У вас нет с собой его фотографии?
Вместо ответа диакон протянул Энрику распечатку:
— Один из лучших по физическому совершенству; привел в порядок библиотеку и видеотеку, совершал служения полного дня…
— Киборг, — ответил Энрик, бегло изучив фото и бросив его на стол. — Вы поступили правильно; пожалуйста, успокойте всех — и ни в коем случае не допускайте, чтобы над девушками смеялись. Если о его сущности станет известно — вы должны сплотиться и поддержать их; если они уйдут из храма — это будет минус вам, но их можно перевести в другой храм. Никто ничего не мог знать заранее. Есть модели, неотличимые от людей. Это киборг; его позвали свои, и он ушел за ними. Голос крови сильнее разума. Спасибо.
Скиталец откланялся и удалился. Энрик остался наедине с Крысоловом.
— Это еще не все сюрпризы на сегодня. — молвил Мариус. — Два источника независимо друг от друга дали мне одинаковую информацию. Первый — наш человек в «политичке», он истинно «верный»; второй… А второй — это агент «политички» в Церкви. Он раскрылся, чтобы душа не болела.
— Кризис? — взглянул Энрик из-под своих убийственно длинных ресниц. — Разочарование в службе? Любовь?.. Любовь, — кивнул он, не дожидаясь разъяснений Крысолова. — Прими его и привлеки к нашему делу. Крепко возьми его, Мариус. Он идет к нам не сквозь мрак, но через свет и радость…
— Все будет так, как ты сказал. Так вот — «политичка» планирует провокации во время завтрашнего служения; цель — вызвать беспорядки, объявить нас деструктивным культом, распустить и запретить.
— О боже, — закрыл глаза Энрик, молитвенно сложив руки на груди, — почему я всегда должен идти к тебе босиком по ножам, по битому стеклу, через тернии, мучения и испытания…
Джолиан Григ Ауди, как председатель парламентской комиссии, имел офис в одном из зданий, что вольготно располагались вокруг Конгресса, прозванного злыми на язык централами Балаганом. Хиллари, оставив флаер на стоянке, двигался быстрым шагом, чтобы поспеть к условленному времени; следом — молчаливая Майрат. Кругом зеленели ровно подстриженные
Строго функциональный кабинет с дорогой — но не чрезмерно — офисной мебелью, какие-то картины и портреты на стенах, призванные отражать индивидуальность того, кто сидел в кресле, но ничего не говорящие вошедшему. Спокойный и уверенный в себе господин в несколько чопорном костюме, с дежурным вниманием выслушивающий доклад, не перебивая и не говоря ни слова. Он даже пометок никаких не делал; ясно было, что для него все — просто обыденная, повседневная обязанность. Документацию он потом отдаст референту, и тот выжмет из бумаг важнейшие тезисы и противоречия. Очень темный мулат, возраст чуть старше пятидесяти. Матерый зверь парламентских дебрей; если Маршалл производил впечатление взятого в дом уличного пса, то Григ Ауди походил на нечто травоядное, могучее и крупное, круторогое, чьи центнеры мышц обтянуты крепкой кожей. Он не идет, а шествует, попирая копытами подлесок, — прочь с дороги!..
Хиллари говорил ему о проекте уже четверть часа, стоя, стараясь, чтобы голос звучал ровно и максимально разборчиво, — но с тем же успехом он мог докладывать двери, столу или стулу или убеждать в своей правоте мух и тараканов. Джолион Григ Ауди был закаленным бойцом, умевшим и ругаться до изнеможения, и спать, сидя с открытыми глазами во время изнурительных парламентских чтений, длящихся иногда неделями; что ему было высидеть, не сморгнув глазом, какие-то полчаса, отведенные для знакомства с материалами предстоящей подкомиссии из уст обреченного пасть жертвой беспристрастных депутатов!..
Первые пять минут Джолион со скрытым любопытством смотрел на того, кто был виновником переполоха в Городе и кого Доран окрестил Принцем Мрака, но, не найдя ни единого внешнего подтверждения, полностью успокоился, и мысли его потекли по прежнему руслу. Хармон ни по костюму, ни по манерам ничем не отличался от обычного высокорангированного секретаря. Умные, ничем не примечательные, чистые, красивые парни — они годятся лишь для текущей работы, чтения и составления бумаг и расстановки запятых. Их мозг — просто компьютер, способный помнить все прецеденты и законы, к ним обращаются как к справочной литературе. Они слишком почитают старое, чтоб изобрести что-то новое. Их воля парализована, и они не способны к свершениям. Творит историю тот, кто стоит над законами или создает их… Джолиону стаю скучно. И чем дальше, тем больше он всем своим видом давал понять, насколько безразлично ему все происходящее…
«Его это не занимает, — подумал Хиллари, поймав небрежный взгляд Джолиона на настольные часы и продолжая тем временем читать цифры и выводы, — нет личной заинтересованности….», а вслух сказал, плавно закругляя речь:
— В эффективности нашей работы вы сможете убедиться сами, посетив проект.
— В этом нет необходимости, — ожил Джолион, про себя радуясь, что посетитель отчитался раньше отведенного срока и, быть может, удастся выкроить минут десять на отдых. — Оставьте документы секретарю, я ознакомлюсь с ними.