КиберЧаръ
Шрифт:
– Кто ещё травник, – но продолжал концентрироваться на проволочной рамке, пока асфальт не побледнел до прозрачности слюды.
Полосы, похожие на отсветы фонарей, разбегались под его ногами в несколько слоёв. Сверху более яркие и сочные, а чем глубже, тем старее, бледнее и тоньше. Они перекручивались и сплетались между собой.
– Тут тебе не лес, не поле. В большом городе шишь определишь, где остатки одноразовых клятий, а где свежак. Слишком много источников…
– Кончай свои лекции!
– Наводка была верная, кто-то тут сильно незаконно наворожил.
Бидбей что-то прорычал в ответ. Рамка в его руках затряслась и концы разошлись
– Найдём остатки незаконных чар – получим хороший куш…
– На шишень иди, училка! Надо будет совет советовать, сам попрошу.
Дивногорский вздохнул.
– Вот, Азеф, напарник. А ты магоходная наводка с помехами на всех уровнях самосовершенствования.
Ему ничего не ответили. Слышно было только мягкие крадущиеся шаги Бидбея, и едва различимый, музыкальный звон медной проволоки.
– Глаза можно закрыть, а уши в трубочку свернуть клятьями, только обратно не развернёшь… или слышать не будешь… Зараза! С тобой и самоконтроль и накопленную энергию, всё на шишень растеряешь, – Дивногорский сделал несколько глубоких вдохов, особым образом выдувая воздух, так что снова загремел бисер, и продолжил спокойнее. – Остатки энергии от заклятий притягивает к энерговодам, поэтому их тут…
– Нашёл! – Бидбей застыл у прохода во двор. – Кажись жирное!
– А чего раньше не нашли?
– Так машина та уборочна петлю перерубасила, она и замкнулась вся. Маны много, ещё во клятье какото нерабочее. Пушке звоним? Я так и понял, чё ты проверяешь. Обыкновенно горбатиться даже архимаг не заставит, а тута сам…
Дивногорский покачал головой.
– Много ты про меня знаешь. Я, в отличие от некоторых, к каждой чаре с чуйством, толком и расставушкой.
Он подошёл вплотную, заглянув через плечо более низкого, коренастого напарника. Концы рамки бились друг об друга и дрожали. Это уже был не нежный музыкальный звон меди, а тревожный грудной набат бронзы. Под асфальтом пульсировало ядовито-зелёное сияние, наполовину скрытое действующим энерговодом. Громадная труба аж сияла от потоков, текущей по ней магической энергии. Даже удивительно, как две проволоки могли пробиться через такие помехи. Только если клятье не такое уж нерабочее, как кому-то кажется. Было в этом мерзком зеленушном сгустке что-то угрожающее.
– Звони, конечно. Эта шишень нам не по рангу.
– Сам звони, – шмыгнул носом Бидбей. – Ты ж наставник!
– Опять подписку связи не оплатил?
– Твоё како дело? – взвился стажёр, пряча рамку в рюкзак. – Завидуешь, чё я коплю и богатею, а сам дворником помрёшь?
– Лучше хорошим дворником, чем…
– Пошёл ты! – завопил Бидбей, но громадная труба в прозрачном слое дороги неожиданно загудела и заискрилась, так что оба отскочили, переглядываясь.
Ядовитое пятно увеличивалось с каждой пульсацией. Из него потянулись пугающие щупальца. Энерговод пока ещё притягивал сияющую опухоль, но уже не так настойчиво, как минуту назад.
Модные типы попятились.
Дивногорский сглотнул и распрямил ладонь. Покрутил пальцем, будто что-то катал.
– Старообрядец шишов, а ещё меня травником звал, – сплюнул стажёр. – Катись-катись яблоко золотое по блюду серебрённому. Кажи гор высоту и небес…
– Не-бес-си! – Дивногорский согнул указательный палец, надавив на руну «подписка», а потом сжал ладонь в кулак, оттопырил большой и приставил к уху. – Не отвечает!
– Опять пылью наужинался! Раньше он таким не был, – рассвирепел Бидбей. – Его ща всей архимаговой магистрацией не сбудишь. В контору звони!
Они так и отступали, а над дорогой, выгнувшись пузырём, продолжало разрастаться зеленушное пятно. Оно колыхалось, как заплесневелый холодец. Дрожало в нетерпении, искало их всеми отростками, постукивая по асфальту.
Дивногорский снова вжал руну «подписка» и опять покачал головой.
– Автоответчик! «Уберём ВВ», мы очень важны и нам обязательно ответят…
– На посохе это вертеть, МСБ зови!
Они сделали ещё несколько шагов.
Пятно продолжало надуваться. Тонкая плёнка охранных чар, пока сдерживала скопившееся внутри проклятье, но становилась всё тоньше и тоньше. Её растягивало, заставляя скрипеть и подвывать. От едва различимого писка свело челюсти и разболелись зубы. Магический дурман просачивался через остатки охранного клятья и расползался по округе зеленушным облаком. А когда Бидбей ткнул в руну «питание», отвечающую за исходящую энергию, чтобы подпитать плёнку охранных чар, пузырь разнесло от оглушительного свиста.
Лялька
Ночь в приёмной «Уберём Всё-Всё», сокращённо «ВВ», проходила тихо, но Лялька всё равно дёргалась. Уж слишком сильно ненавидела государственные праздники. Особенно такие пафосные, как юбилей Великой октябрьской революции. От бессмысленных парадов и демонстраций смертоносных заклятий на дешёвых одноразовых манекенах веяло средневековым шабашем. Времена изменились – двадцать первый век на дворе. Люди давно не хомо сапиенс, а уже сто лет как хомо магус, но некоторые всё ещё ведут себя как контра недобитая. Бряцают дубинами и сотрясают воздух боевыми криками.
– Чего зависла? Интересное увидела? – напарница тоже что-то чувствовала, поэтому и ходила из угла в угол как заведённая.
Лялька оторвала взгляд от ладони и мелькающие перед глазами новости растворились, а руны стандартной подписки погасли на коже. Ещё больше она ненавидела ночные дежурства в компании Алиссы. Потому, что та не умела поддерживать разговор, а вопросы адресовала самой себе.
– Учёные выяснили, пойди мы сто лет назад другим путём, без магии. Сейчас, чтобы смотреть видосики в Паутиннике, пришлось бы надевать специальные очки, – бросила она, продолжая бродить по приёмной.
В зеркалах за диванами отражались огненные всполохи её волос. Стёкла вбирали пламень и розовели от удовольствия, пытаясь запечатлеть на своей поверхности тонкие брови, грозные зелёные глаза, чуть вздёрнутый нос и в самый раз полные губы.
– Прикинь? Никаких рун и ежедневной платы за подписку! Надел очки и пялься на что хочешь.
Лялька вздохнула, украдкой поглядывая на чужое великолепие, ещё больше подчёркнутое кружевным декольте и размашистой юбкой с оборками, под которой вышагивали слишком длинные и стройные ноги в белых чулках. Ей самой, с её немодными чёрными кудрями, серыми глазами и носом с едва заметной, но опрометчивой горбинкой, о таком оставалось только мечтать. Тем более, что в проклятой рыжей ведьме заключалось столько страстей, что от цоканья каблуков почти загорался паркет. Хорошо хоть стены приёмной «Уберём ВВ» были далеко друг от друга. Их директор Пушкин говорил, что после дешёвой аренды, это второе по важности преимущество их приёмной.