Киевская Русь и русские княжества XII-XIII вв. Происхождение Руси и становление ее государственности
Шрифт:
Главное состоит в том, что при нанесении обеих групп на карту выявляется интереснейшая закономерность: группы образуют две зоны — внутреннюю и охватывающую ее со всех сторон внешнюю зону. Внутренняя зона (названия типа «поляне») совпадает с областью расселения славян в скифо-сколотское время (см. ниже), а внешняя зона (названия типа «радимичи») — с широкой областью позднейшей колонизации. Во внешней зоне встречаются имена племен, образованные по обоим принципам — как топонимическому, так и патронимическому, но патронимические мы находим только во внешней зоне колонизации. Внутренняя зона, совпадающая в основном с прародиной славян, знает только названия типа «поляне», «висляне» (три исключения: север, хорваты и дулебы) и совершенно
Деление племенных названий на исконные и на приобретенные в процессе позднейшей колонизации позволяет связать вопрос о датировке их с определением времени начала колонизации.
Славянский мир в первой половине I тысячелетия до н.э. простирался от Балтийского моря (по Гензелю — от побережья между Одером и Вислой) до Левобережья Днепра. Незначительное колонизационное движение можно связывать с племенами милоградской культуры (праславяне, не входившие, по-видимому, в сколотское объединение) — геродотовскими неврами; оно началось в середине VI в. до н.э. и шло на северо-восток в направлении земли будущих радимичей. Значительно более заметной славянская колонизация в этом же направлении стала в пору зарубинец — кой культуры, когда под давлением сарматов праславяне-зарубинцы продвинулись далеко на северо-восток, вселившись почти на все пространство междуречья Днепра и Десны (радимичи, дреговичи, отчасти кривичи). Примерная дата — рубеж нашей эры.
Патронимическая форма названий племенных союзов находит подтверждение в легендах, записанных Нестором: радимичи происходят от некоего героя Радима, приведшего их на Сож «от ляхов».
Таким образом, основной процесс широкого расселения праславян падает на время после существования сколотского единства. Следовательно, исконные, топонимические названия племенных союзов (и сами союзы, разумеется) могут быть датированы первой половиной или серединой I тысячелетия до н.э.
Если археология помогла уточнению границ племенных союзов для времени их отмирания (Х-ХП вв. н.э.), то вполне закономерно обращение к археологическим данным для определения территорий племенных союзов эпохи их зарождения.
Рассматривая локальные варианты тшинецко-комаровской культуры первичных праславян и сопоставляя их с размещением славянских народов (союзов племен) у Нестора, мы обнаруживаем целый ряд географических совпадений для основных племенных групп. Более того, привлекши локальные варианты сколотско-лужицких археологических памятников VI–IV вв. до н.э., мы увидим ту же самую картину: локальные варианты этой эпохи тоже соответствуют размещению Нестеровых народов и перечень их совпадает с перечнем вариантов тшинецкой культуры. Об этом яснее говорит таблица, в которой археологическим группам разных эпох приданы условно имена из перечня Нестора:
Локальные варианты археологических культур и их соответствие по географическому признаку перечню летописи Нестора:
Тшинецко-комаровская культура XV-ХII вв. до н.э. … Сколотско-лужицкие культуры VI–IV вв. до н.э.
Висляне … Висляне
Поляне-ляхи … Поляне-ляхи
Мазовшане … Мазовшане
Волыняне … Волыняне
Древляне (?) … Древляне
Поляне-русь … Поляне-русь
Бужане (?) … Бужане
Хорваты (комаровский вариант) … Хорваты
Устойчивость географических групп на протяжении целого тысячелетия заслуживает внимания. Названия союзов в разное время могли видоизменяться.
Археологические группы тшинецкого времени, возможно, отражают лишь естественно-географическую сосредоточенность населения, но к сколотско-лужицкому времени они, по всей вероятности, представляли уже настоящие союзы племен, обозначенные в геродотовских записях как «царства». Главной причиной сплочения отдельных племен в союзы была, очевидно, необходимость отпора воинственным соседям: киммерийцам и скифам на востоке и кельтам на западе. Но были, надо думать, и внутренние, недостаточно ясные для нас основания для интеграции племен.
Подробно описанный Геродотом сколотский союз состоял из четырех племен: авхатов (Плиний размещает их на Гипанисе-Тикиче), катиаров, траспиев и паралатов (возможно, днепровско-тясминская группа). Земли этого союза занимали Среднее Поднепровье и соответствовали позднейшим полянам, руси и бужанам. Это далеко не все праславяне, а лишь юго-восточная часть обширного праславянского мира, к которому следует причислить и соседних со сколотами невров и отдаленные племенные союзы в составе лужицкой культуры у Карпат, по Висле и в междуречье Вислы и Одера вплоть до поморян на южном берегу Балтики.
Историческое осмысление обильного археологического материала позволяет привлечь к изучению древнего славянства те исторические письменные источники, которые до сих пор никогда к этой теме не привлекались. Анализ текста Геродота показал, что часть праславян его времени именовалась у греков (по мнению историка — ошибочно) скифами. История знает множество примеров того, что имя одного народа распространяется на ряд других (гунны, татары и др.). Так произошло и со скифами, под именем которых выступали одно время славяне, а несколько позднее — готы в Причерноморье.
Большой интерес представляет сообщение греческого писателя Эфора (405–330 гг. до н.э.) о соседстве Скифии с Кельтикой, подтвержденное рядом позднейших писателей, локализующих это соседство в южной Прибалтике, восточнее Рейна. Балтийское море называли «Скифским океаном», а его юго-восточную часть — «Венедским заливом». По археологическим материалам эпохи Эфора восточный край области кельтских погребений доходил до верховий Одера; далее на восток («за Кельтикой») начинались обширные земли праславян («Скифия»), тянувшиеся до самого Борисфена. Настоящие скифы-кочевники в этих обзорах не выделялись. Все это вместе взятое позволяет сделать вполне определенный вывод: греческие географы вскоре после Геродота определяют размещение «Скифии» не только в знакомом им Причерноморье, но и на другой стороне европейского континента — в Прибалтике, что подкреплялось сообщениями мореплавателей (вроде Питея из Массилии-Марселя середины IV в. до н.э.) о «Скифии» на берегу Балтийского моря в соседстве с кельтами (позднее — с германцами). Осмыслить эти устойчивые определения, повторявшиеся вплоть до рубежа нашей эры (Страбон), мы можем только в том случае, если примем как достоверное, что под Скифией Эфор подразумевал как собственно скифов, так и всю широкую полуторатысячеверстную полосу праславян, тянувшуюся в это время от Днепра до «Скифского залива».
Доказателен также и факт установления тождества греческими купцами (плававшими в северные моря за британским оловом и литовским янтарем) между местными племенами южного берега Балтики и далекими «скифами»-сколотами Приднепровья.
Скифо-балтская географическая концепция была создана в ту пору, когда днепровские праславяне под именем скифов-пахарей были хорошо известны по хлебной торговле через Ольвию, а висло-одерские праславяне были открыты мореплавателями.