Киевская Русь
Шрифт:
Если тысяцкий пренебрегал мнением народа, горожане призывали его к ответственности за действия, направленные против их интересов, и в некоторых случаях выражали свое недовольство достаточно сильно. Во время киевского восстания 1113 г. простой народ разграбил дом тысяцкого. Между прочим, в тот раз были разграблены и дома сотских, и это указывает на то, что бунтовщики считали их доверенными лицами тысяцкого. Этих городских сотских, находившихся в подчинении тысяцкому, не следует путать с сотскими в сельской местности, которые всегда избирались.
Княжеский двор был собственно центром княжеской администрации. Любой управляющий княжеским имуществом (тиун) также имел право занимать должность в государственной администрации. Главный управляющий (тиун дворский) со временем стал главой финансовой администрации в каждом княжестве. Другие управляющие служили судьями,
В местной администрации князь был представлен своим заместителем – посадником. Следует заметить, что термин «посадник» означал также «городской глава»; не следует путать эти два типа посадников. Княжеские заместители выбирались или из числа младших членов Дома Рюрика, или из бояр. Они имели право на долю с той дани, которую собирали для князя, а также особый налог с населения данного места для обеспечения их существования. Позднее, в ранний московский период, такая система оплаты местным правителям стала известна как «кормление» – «кормление с земли» как таковой. В этом термине есть доля иронии, потому что в древнерусском языке у него было дополнительное значение правления; дело в том, что эти два одинаково звучащих слова происходят от разных корней.
Местные общины, как городские, так и сельские, под наблюдением посадника вели свои собственные дела через выборных должностных лиц.
5. Отрасли управления
А. ФИНАНСЫ
Как мы видели, княжеский двор в Киевской Руси был тесно связан с государственным управлением, и главный управляющий князя исполнял обязанности министра финансов. Несмотря на это, не было полного слияния киевского капитала и государственных финансов, и постоянно проводилось различие между тем и другим. Выясняется, что князь имел право на одну треть годового дохода или, во всяком случае, с дани, которую платили завоеванные племена. Так, княгиня Ольга присвоила одну треть дани, уплачиваемой древлянами; Ярослав, в то время когда он был заместителем своего отца в Новгороде, имел право на одну треть годового дохода, отправляя оставшийся баланс в Киев, и так далее.
Между прочим, вся княжеская семья в целом – Дом Рюрика – должна была обеспечиваться из государственного дохода, и каждый член семьи требовал его или ее долю в этом доходе. К примеру, из грамоты, дарованной князем Ростиславом Смоленским епископу этого города (1150 г.), мы узнаем, что определенная часть «дани», собранной в смоленской земле, принадлежит княжеской жене. Несомненно, подобные соглашения имели место и в других княжествах.
Обычным способом удовлетворения требований членов княжеской семьи было закрепление за каждым определенного района или города для обеспечения их существования («кормления», или «утешения»). Весь годовой доход (или его определенная часть из собранного в том районе) поступал в распоряжение владельца. Именно в этом смысле нам следует толковать замечание летописца, что Вышгород был собственным городом княгини Ольги, и подобные же утверждения о других князьях. В добавок к недвижимости, которой подобным образом пользовались члены княжеской семьи, каждый из них мог – а большинство так и поступало – владеть частными земельными наделами по его или ее собственному праву.
В этот период было три основных источника государственного дохода: прямые налоги, доходы с суда и штрафы с преступников за совершение преступления, а также таможенная пошлина и другие налоги на торговлю 281 .
Прямые налоги развились из дани накладывавшейся на завоеванные племена первыми киевскими князьями. Как мы знаем, в десятом веке князь обычно каждый год вместе со свитой приезжал в завоеванные земли для собирания дани. Это было известно как полюдье. Ольга заменила этот военный способ собирания государственных доходов тем, что установила сеть местных пунктов для сбора дани. Дань таким образом превратилась в постоянный налог, но древнерусский термин «дань» сохранился, и поэтому я буду продолжать пользоваться словом «дань».
281. О налогообложении см.: Там же, с. 82-85; Сергеевич, Древности, III (1911), 164-313, и Лекции и исследования, с. 335-349; Пресняков, Лекции по русской истории, I, 205-207.
Дань собиралась в несельскохозяйственных районах с каждого «дыма» (т.е. очага), а в сельскохозяйственных районах – с каждого земледельческого орудия (рало, т.е. плуг). Постепенно первоначальные значения обоих терминов утратились, и каждый из них использовался в условном значении как статья налогообложения. Не будет ошибкой указать здесь, что в монгольский и послемонгольский периоды термин «дым» в техническом смысле слова – как статья налогообложения – широко использовался в западной (литовской) Руси. В Московии эта статья называлась «соха».
В двенадцатом веке общая сумма дани была распределена по платящим налоги районам (погостам), и в каждом из них сам народ через своих сборщиков подсчитывал сумму, которую необходимо собрать с каждого «очага».
Дань налагалась только на сельское население. Большие города были свободны от уплаты каких-либо прямых налогов. Жители мелких городов платили налог, значительно меньший, чем дань, известный как «погородье». В дальнейшем освобождение от налогов имело социальный характер: люди из высших классов («мужи») не платили дани, где бы им не случилось жить. То же самое представляется верным и по отношению к представителям средних классов («люди»).
С другой стороны, не было освобождения ни территориального, ни социального, от уплаты судебных издержек и штрафов. Эти штрафы, особенно за пролитие крови (вира), составляли важный источник государственного дохода, так же, как и дань. Вира и остальные штрафы собирались особым должностным лицом – вирником, который вместе с несколькими помощниками объезжал порученный ему район по крайней мере раз в год. Местное население должно было обеспечить этих чиновников пищей и фуражем для их лошадей. Перечень таких продовольственных поставок включен в «Русскую Правду».
Налоги на торговые сделки были многообразными. Во-первых, это мыто (сравни с готским mota) 282 , которое можно в определенном смысле назвать «таможенной пошлиной», хотя оно собиралось не на государственной границе, а при подъезде к каждому городу, особенно на мостах – с товара, который везут в повозках, и на речных набережных – с товара, перевозимого на кораблях. По всей видимости, не делалось различия между иностранными и просто иногородними товарами.
Во-вторых, это «перевоз» – пошлина за пересечение реки на переправе или за транспортировку товара по волоку между двумя реками. Был также налог на склады, которые использовались иностранными купцами на рыночной площади («гостинное») и общий налог купцов, пользующихся рыночной площадью, для содержания последней («торговое»). В дополнение, особые платы взимались за взвешивание и измерение товаров на рыночной площади. Наряду с торговыми налогами здесь можно также упомянутьналог на гостиницы («корчмита»).
282. Преображенский, I, 574-575.
Б. АРМИЯ
Русская армия в киевский период состояла из двух отдельных частей: дружины князей и главных бояр и городского ополчения 283 . Дружина не была многочисленной, но зато очень действенной, поскольку это был мобильный корпус, состоящий из крепких, хорошо вооруженных и тщательно подготовленных всадников.
Городское ополчение собиралось только для больших кампаний или в случае опасности, такой как необходимость отражения внезапного набега вооруженных врагов, как это обстояло с половцами на юге Руси, набега которых можно было ожидать в любое время, несмотря на существовавшие мирные договоры. Горожане не имели достаточного количества оружия и лошадей, и обязанностью князя было снабжать их и тем, и другим. Что касается лошадей, то каждый большой князь держал табун, но эти лошади главным образом предназначались для обеспечения собственных княжеских слуг. Для нужд городского ополчения лошади реквизировались у сельского населения, особенно у смердов.
283. Об организации армии см.: Владимирский-Буданов, Обзор, с. 85-86; Сергеевич, Древности, I (1909), 596-618, и Лекции и исследования, с. 319-331; А. И. Никитский, «Военный быт в Великом Новгороде», Русская Старина, I (2-е изд., 1870), 5-33; Греков, Киевская Русь, с. 187-222.