Киллер по красавицам
Шрифт:
Я шла чуть позади Алены, раздумывая над сложившейся невеселой ситуацией. Ладно, дойдем до института, я возьму Илью, вызову Пашу, и будем сопровождать Алену втроем. Глядишь, у стрелка на всю компанию патронов не хватит, а он у нас человек не мелочный, глядишь, решит вообще не стрелять. А проводив Алену после учебы домой, я пойду в милицию с бутербродами и термосом и устроюсь там надолго – до того момента, пока следователь с выезда не вернется. Задумавшись, я слегка отстала от своей подопечной и, когда наконец-то очнулась от невеселых дум, вдруг заметила на ее лбу непонятные блики. Не раздумывая ни секунды, я бросилась вперед и с размаху толкнула Алену на землю. Она упала плашмя, лицом вниз, я плюхнулась рядом, и в этот момент где-то рядом завыла сигнализация.
– Ты меня толкнула… – трясущимися губами произнесла Алена, слегка приподнимая голову. Потом села, оперлась руками об асфальт и повторила: – Ты меня толкнула. На землю. Как я сейчас выгляжу!
Выглядела она и в самом деле ужасно. Вьющиеся волосы растрепались, лицо покрывала серая жижа, со злополучного плащика тоже стекали бурые капли. Алена потрясла головой и вдруг завыла в голос:
– Сволочь, ты меня пихнула, я упала и теперь никуда не могу идти, посмотри, какая я теперь!
– В тебя стреляли, дура!
Я рывком вскочила на ноги и показала рукой на стеклянную витрину магазина рядом с местом нашего падения. Примерно на высоте моего роста в витрине образовалась аккуратная дырочка, от которой в разные стороны весело отходили лучики-трещины. Непрерывная сирена била по нервам. Алена наконец поднялась и теперь с недоумением смотрела на треснутое стекло.
– Думаешь, в меня стреляли? Может быть, просто камень бросили?
Я лишь махнула рукой. Где же стрелок? Наверное, где-то на крыше дома напротив. Он уже ушел или сейчас целится во второй раз? Нам надо срочно где-то спрятаться и вызвать милицию. Я осмотрелась. Слишком рано, магазины еще закрыты, на всех домовых подъездах – кодовые замки. Ну как назло, ни одного незапертого подъезда на квартал вперед! Вот на той стороне улицы виднеется подворотня, но до нее еще топать и топать. Наверное, лучше не суетиться, тем более что скоро приедут бравые ребята из охранной фирмы, которых исправно призывает сигнализация. Пусть везут нас с Аленой сразу в милицию. Уж теперь-то мы наверняка добьемся охраны.
– Хорошо, что Гоша уговорил меня на серый цвет! – истерически рассмеялась Алена. – Представляешь, как я смотрелась бы сейчас в розовом плаще?
Я с тоской оглядела себя. Прощай, мое любимое сиреневое пальтишко, даже если тебя удастся отстирать в химчистке, боюсь, цвет будет уже не тот. Но где же охрана? Магазин вроде не простой, а ювелирный, за то время, пока они едут, можно не торопясь вынуть все золото из прилавков и без особой спешки его вынести. А, вот и сирена с мигалкой, все же приехали красны молодцы.
– Черт с ним, с плащом, сейчас мы бросаемся к машине охраны, – начала я, поворачиваясь к Алене, и осеклась. Девушка неподвижно лежала на асфальте, как-то странно подогнув руку. Ее широко раскрытые глаза безмятежно смотрели вверх. Еще не отдавая себе отчета в случившемся, я подошла к ней и присела рядом на корточки:
– Алена, тебе плохо? Ты споткнулась?
Девушка не шевелилась. Сзади раздались тяжелые шаги. Здоровенные амбалы из подъехавшей машины с мигалкой окружили нас и теперь молча стояли рядом.
– Мальчики, посмотрите, ей плохо стало… – пролепетала я, обводя глазами их окаменевшие лица.
– Ей уже хорошо, – наконец ответил один из них. Я отвернулась от шутника и еще раз посмотрела на безмятежное лицо Алены. Ровно посередине лба алело аккуратное отверстие. Я судорожно вздохнула и прилегла на асфальт рядом с девушкой. Глаза сами собой закрылись, и мне тоже стало хорошо.
Глава 10
Как меня приводили в себя, я не помню. Очнулась я на носилках в фургончике «Скорой». Рядом сидел человек в белом халате, чуть поодаль – человек в милицейской форме. Меня о чем-то спрашивали, я невнятно отвечала, но ни вопросы, ни ответы потом вспомнить не смогла. Наконец врач прекратил допрос, и меня повезли в больницу. Смутно помню, как меня на носилках занесли в палату, откуда-то появился штатив с капельницей, мне в руку воткнули иглу.
Через какое-то время рядом с кроватью опять появился человек в форме, и я вновь отвечала на вопросы. Как сквозь туман, я называла людей, которых мы подозревали. И объясняла, почему они не могут оказаться виновными. Не думаю, что мои размышления заинтересовали оперативника, но выслушал мой полусонный бред он внимательно. Затем допрос окончился, и я заснула.
Проснулась я около полуночи. Постойте, где я нахожусь… Память вернулась немедленно. Сегодня в Алену стреляли… кажется, ее убили, но это я точно не помню. А меня допросили и отвезли в больницу. Сколько я уже тут нахожусь? О боже, мама-то волнуется, неизвестно, позвонили ей из больницы или нет. Хотя, если бы позвонили, она бы сейчас сидела у моей кровати. Я пошевелила рукой. К счастью, капельницу уже сняли. Соседняя койка была пуста.
Я встала босыми ногами на холодный пол. Ну и где моя одежда, моя сумочка? Наверное, где-то на хранении на складе больницы. К сожалению, там же и верный мобильник. Зато вот стоит нечто вроде разношенных тапок. Я всунула в них замерзшие ноги, подошла сначала к окну, а затем прямо в тоненькой белой сорочке вышла в коридор. Дежурной сестры на месте не было, зато стоял совсем беззащитный городской телефон. Я быстро набрала свой номер:
– Мамочка, не плачь! Тебе из больницы не звонили? Вот сволочи! Нет. Я не заболела, просто споткнулась на улице, ушиблась и потеряла сознание. Нет, я не беременна! Ударилась просто. Нет, и сотрясения мозга нет, я себя отлично чувствую. Просто мне снотворное вкололи, и я только сейчас проснулась. Прямо сейчас бы поехала домой. Но моя одежда где-то в недрах больницы, мне ее сейчас не выдадут, так что возьми какую-нибудь одежку, вызови такси и приезжай. Пусть такси посигналит, я открою окно, оденусь, а затем через окно и выберусь наружу, тут первый этаж.
Мамочка пообещала срочно приехать, а я вернулась в палату и села на кровать. Почему мне так приспичило уехать? Но оставаться я тоже не могу, меня всю колотит. Алена погибла. Я обещала ее защищать, но не сумела сдержать слово. И что мне делать теперь? Мстить за погибшую? Как это говорится – пепел Клааса стучит в мое сердце? Алена не была моей подругой, и потому нестерпимая боль не рвет меня изнутри. Мне ее просто очень жалко. Но она мне доверилась. Так что же теперь делать? Просто пойти к следователю, еще раз рассказать все, что я знала об этой истории, и забыть о ней навсегда? Или попытаться продолжить расследование? Но зачем – ведь это не воскресит Алену?
Между тем под окном раздалось робкое бибиканье. Я распахнула хлипкие створки, получила из маминых рук джинсы и свитер. Надела их прямо поверх больничной сорочки, взяла поставленные на подоконник кроссовки, быстро нацепила их на ноги и вылезла из окна. Таксист выглядел испуганным:
– Дамы, а зачем вы из больницы сбегаете?
– Мне надо срочно домой, а выписывать врач отказывается, – как можно беззаботнее сказала я.
Мы быстро доехали до дома, я кое-как успокоила маму, умылась и пошла в свою спальню. Так как же мне поступить? Если продолжу расследование, то как бы мне самой не стать жертвой неизвестного маньяка. Вдруг я окажусь в его вкусе? Нет, я уже и так страха натерпелась, наверное, мне лучше сходить к следователю и предоставить заниматься дальнейшим расследованием милиции. С этой утешительной мыслью я легла в постель и мгновенно заснула. И спала до тех пор, когда примерно в полдень меня не разбудил звонок домашнего телефона.