Кинематограф по Хичкоку
Шрифт:
А.Х.Нет. Это вставил Джон Майкл Хайес. [ 27 ]
Ф.Т.Этот небольшой штрих ставит как бы вопросительный знак саспенса, который усиливает интерес зрителей в заключительной части.
А.Х.Это эквивалент крещендо или коды других моих фильмов. То же самое мы проделали в финале "Спасательной шлюпки" и "Веревки".
"Неприятности с Гарри"– первая картина Ширли МакЛейн. Она была очень хороша в ней и потом сделала замечательную карьеру. Молодой человек, Джон Форсайт, теперь очень
27
Трюффо (а вслед за ним и Хичкок) ошибаются На ухо нашептывает желание не Ширли МакЛейн (Дженнифер), а Джон Форсайт (художник Сэм Марлов)
Ф.Т.Юмор в фильме строится на одном приеме: равнодушной беспечности. Персонажи обсуждают обстоятельства, связанные с трупом, с небрежностью, с какой говорили бы о пачке сигарет.
А.Х.Совершенно верно. Ничто не занимает меня так, как недосказанность.
Ф.Т.Мы уже беседовали с Вами о различиях между британской версией "Человека, который слишком много знал" и американским римейком. Одно из них– участие в римейке Джеймса Стюарта. Он очень тонкий актер и здесь замечательным образом демонстрирует свои возможности. На поверхностный взгляд Кэри Грант и Джеймс Стюарт могли бы безболезненно поменяться местами в Ваших фильмах, но на самом деле Вы по-разному проявляете их достоинства. Фильмы с Кэрри Грантом более юмористичны, а с Джеймсом Стюартом– более эмоциональны.
А.Х.Естественно. Несмотря на внешнее сходство, они очень разные. В "Человеке, который слишком много знал" Джеймс Стюарт изобразил честного и смирного гражданина. Кэри Грант этого не смог бы. Если бы я его пригласил на этот фильм, образ получился бы совершенно иным.
Ф.Т.У Вас, как я заметил, были определенные неприятности с цензурой, связанные с упоминанием страны, в которой разворачиваются события. В первоначальной версии они начинаются в Швейцарии, а во второй– в Марокко, и до конца остается неясным, является ли дипломат, которого должны убить, представителем одного из национально-демократических государств или же он из другого лагеря.
А.Х.Конечно, мне не хотелось привязывать себя к какой-либо конкретной стране; мы просго указали, что, убив посла, шпионы надеялись нанести ущерб британскому правительству. Меня беспокоило одно– выбор актера на роль посла. На мнение актерского отдела полагаться ни в коем случае нельзя. Я подозреваю, что когда кто-нибудь просит их порекомендовать актера на роль, скажем, лифтера, они вытаскивают здоровенный гроссбух, открывают его на букве "л" и звонят по очереди всем, кто когда-либо сподобился сыграть такую роль.
Ф.Т.Неужели таков их метод работы?
А.Х.Только так они и действуют. Будучи в Лондоне, я сделал запрос насчет актера, который мог бы сыграть посла, и ко мне потянулась вереница коротышек с бородками клинышком. Я начал спрашивать, кого же они играли в своей жизни, и ответы были таковы: "премьер-министра", "временного поверенного" и т.п. Я взмолился не направлять мне
Ф.Т.Тот, кого Вы выбрали, был ужасно хорош: лысый, как колено, с выражением детской невинности на лице.
А.Х.Он был очень знаменитым копенгагенским актером.
Ф.Т.Давайте вернемся к началу фильма, который рассказывает о событиях в Маракеше. В первоначальной версии Пьер Френе был убит пулей, а в последней Даниэль Желен получил удар ножом в спину.
А.Х.Нож в спину– моя старая задумка, которую я долго не мог осуществить.
Идея заключается в том, чтобы показать вот что. Корабль, приплывающий из Индии, входит в лондонский док. Команда на три четверти состоит из индусов. Одного из матросов поджидает полиция и, скрываясь от преследования, он успевает сесть на автобус, отправлявшийся к Собору св. Павла. Дело происходит в воскресенье утром. Он подымается на галерею; полиция следует за ним по пятам, он петляет, они на время теряют след. Оказавшись почти в руках преследователей, он спрыгивает вниз и падает прямо перед алтарем. Служба прерывается, прихожане встают с мест, хор перестает петь. Все бросаются к упавшему, и когда его переворачивают, видят торчащий в спине нож. Потом кто-то дотрагивается до его лица, и на пальцах остается краска. Это был не индус.
Ф.Т.Эта деталь– стертая пальцами краска на лице– вошла в картину, в сцену смерти Даниэля Желена...
А.Х.Да, но мне так никогда и не удалось использовать этот сюжетец целиком. Ведь самое интересное и загадочное– каким образом человек, с которого полиция не спускала глаз, получил нож в спину в тот момент, когда прыгал с галереи.
Ф.Т.Это очень затейливо, и выкрашенное лицо тоже удачный штрих. Но вот какая странность меня удивила в этом эпизоде: когда Джеймс Стюарт поднимает руку, коснувшись лица Даниэля Желена, на ней остается голубой след.
А.Х.А это фрагмент другой нереализовавшейся идеи. В начале погони, еще в Маракеше, должна была быть сцена на базаре, где Даниэль Желен общается с красильщиком шерсти. Когда он уходит, видно, что подошвы его ботинок и роба запачканы голубой краской, и когда он принимается бежать, на земле остаются голубые следы. Это как бы вариация кровавого следа, только в нашем случае "кровь" голубая.
Ф.Т.Это еще и вариация на темы Мальчика-с-пальчик и его белых камушков, которые он бросает на дороге.
Мы уже обсуждали некоторые различия между сценами в Альберт-Холле в английском варианте 1934 года и в американской версии 1956 года. Вторая гораздо сильнее.
А.Х.Да, мы этого коснулись, когда речь шла о первоначальном варианте. А второй фильм мне представлялся бы и вовсе идеальным, если бы все зрители умели читать ноты.
Ф.Т.То есть?
А.Х.Я просто из шкуры вон лез, чтобы каждый мог ясно понять роль тарелок в оркестре, но Вы помните момент, когда камера дает крупным планом нотный лист, лежащий перед музыкантом на пюпитре?