Кингчесс

Птица Алексей

— Вы забываетесь! Никто не может требовать встречи с министром.

— Я не требую, я ставлю вас в известность, что мне необходимо провести переговоры с официальным представителем Германской империи. Вас я прошу только сообщить об этом в Германию. Когда я могу прийти, чтобы узнать о вашем решении?

— Гм, я обязательно доложу об этом своему начальству. Я думаю, что раньше, чем через трое суток, вам незачем здесь появляться. Где вы остановились?

— Я приобрёл особняк, здесь, в Цюрихе, чтобы основать в нём дипломатическую миссию империи Судана.

— Раз так, тогда я пришлю к вам посыльного,

чтобы уведомить о принятом моим правительством решении, по указанному вами адресу.

— Хорошо, я буду ждать.

— Скажите, какая тема для переговоров вами заявлена?

— Африка и колонии в Африке!

— Гм, я обязательно уведомлю своё начальство срочной депешей. Возможно, если положение дел в Африке входит в сферу наших интересов, всё это разрешится за сутки. А сейчас, всего хорошего, господин Амош.

— Всего хорошего…

— Выйдя из посольства, Луиш бодро зашагал в сторону своего дома, на ходу кривя губы и мысленно передразнивая немецкого посла. Не знает он, как же. И про Камерун не знает, и про всё остальное. Указал мне место, как низшему существу, прислуживающему недочеловеку. Ну, посмотрим, посмотрим. Мне не впервой утирать от плевков лицо, но что будет дальше с вами, одному Богу известно.

Вызвали Луиша на второй день. Явившись в посольство, он снова был встречен Куртом фон Вильнером, который сразу начал разговор.

— Я довёл ваши слова по своей линии, и мною получен положительный ответ. Через трое суток сюда выезжает представитель нашего министерства иностранных дел. Он проведёт с вами интересующие вас переговоры. Как только он прибудет, я извещу вас.

— Спасибо, — только и смог сказать Луиш и снова ушёл из посольства, ожидать приезда представителя Германии. А через неделю его вызвали уже в третий раз.

— Франц Бекерборг, — представился высокий худой немец, полномочный представитель министерства иностранных дел Германии.

— Луиш Амош, представитель африканской империи Судан. Уполномочен императором Судана Иоанном Тёмным на ведение переговоров от его имени.

— Прекрасно, тогда прошу вас, — и немец показал ему на большой стол, за который они и сели, напротив друг друга.

— Я вас слушаю!

— Прошу вас, вот документ, который я хотел вам показать.

И Амош достал из принесённой с собой папки конверт, с вложенным в него документом. Его текст гласил.

«Я, император Судана Иоанн I, предлагаю кайзеру Германии Вильгельму II обсудить условия раздела колониальных владений Франции, Португалии и Англии. А именно: Португальский Мозамбик, Британская Капская колония — отходят Германии. На земли республик Трансвааль и Оранжевая, объединённых в Южно-Африканский союз, я не претендую. Империя Судан берёт на себя труд восстановить вековую справедливость и присоединить к своим территориям земли Французской Западной Африки и все земли, на которых проживает негритянское население, включая Анголу и Юго-Западную Африку, которой владеете вы. В случае Вашего согласия, нам необходимо заключить с Вами военный и торговый договор, а также произвести все мероприятия по разграничению границ. Прошу Вас передать своё письменное решение через моего представителя».

Император Судана Иоанн I дата подпись.

Закончив читать текст послания, Франц Бекерборг ощутимо побагровел. Это

была наглость, нет, этот было оскорбление. Этот вызов можно было смыть только кровью того, кто посмел бросить вызов кайзеру Германской империи. И кто? Какой-то негр, еле грамотный, вчера только спустившийся с дерева, не успевший даже прожевать свой банан. За это следовало примерно наказать посла. Но, увы, в Швейцарии он, как и его руководство, были бессильны.

Швейцарские власти накануне недвусмысленно намекнули ему, что на их территории любые конфликты неуместны. Негритянский император имел контакты с их банками и серьёзно пополнял швейцарскую казну регулярными переводами, с коих они брали процент и финансировали товарооборот. А потому, все проблемы должны решаться за пределами их страны.

Франц не первый год был дипломатом и имел опыт выполнения различных дипломатических поручений, в том числе и щекотливых. Он умел держать себя в руках, но по его лицу всё было и так ясно. Это понял и Луиш Амош, впрочем, он и не сомневался в такой реакции.

Чего добивался Мамба этим письмом, Луиш не сильно понимал, будучи далек от знаний об истинном положении дел в армии Судана. Да и вообще, он занимался только налаживанием связей с разными государствами, которые упорно не хотели видеть империю Иоанна Тёмного ни в союзниках, ни в друзьях.

Единственное, он понял, что это была преднамеренная и открытая провокация. Мамба знал, как к нему относятся, и не мог не понимать, какую реакцию вызовет его письмо. А значит, шёл на это осознанно. В любом случае, Амош был готов выполнить любой его приказ, и сейчас, и потом, вплоть до самой своей смерти, и сейчас это отчетливо читалось на его лице.

Возникла долгая пауза, в ходе которой они молча рассматривали друг друга, пока цвет лица Франца не приобрёл свой изначально бледный вид, а карие глаза Луиша несколько потускнели.

— Хорошо, я увезу с собой это послание вашего императора и предъявлю его министру иностранных дел. А он уже примет решение, стоит ли его передавать непосредственно кайзеру.

— Прошу вас. У меня однозначные инструкции. Это письмо должно быть передано в руки кайзеру. Точнее, не оно само, а тот текст, который оно содержит. И я должен получить от него письменный ответ.

— Хорошо, я доложу об этом. Всего хорошего.

Луиш Амош встал и, немного склонив голову в жесте прощания, вышел из кабинета. На его душе было легко и тревожно. Легко от того, что он выполнил задачу так, как и просил его Мамба, и эффект был именно таким, который он и предполагал. А тревожно на душе было из-за того, что он боялся последствий, вызванных этим письмом. Как бы там ни было, дело было сделано и оставалось только ждать.

Вильгельм фон Шён, прочитав доставленное послание, пребывал в лёгком шоке. Нести этот наглый опус чернокожего князька своему кайзеру он решительно не хотел. То, что там было написано, являлось открытым оскорблением кайзера Германской империи. Чернокожий дикарь посмел его приравнять к себе. Смешно, точнее, совсем не смешно. Но и держать в тайне сей документ было бессмысленно. Наверняка ведь будет и второй, и третий, только переданный через других лиц.

Значит, придётся отдавать послание самому и выслушивать раздраженные крики и ругань императора Германии.