Кингчесс
Шрифт:
Нужно было срочно предпринимать какие-то активные действия. Но какие? Недобро зашевелились латышские полки, и здесь уже было недалеко до погромов остзейских немцев. Почувствовав угрозу, многие снимались со своего места и уезжали в Америку, или переселялись сюда, в немецкое Поволжье.
И Феликс принял решение. Семья Герхарда была в опасности, армия деморализована, крестьяне жаждали земли, а рабочие, по своей наивности, рассчитывали, что теперь они будут хозяевами заводов и фабрик.
Но в Баронске, в большинстве своём, на заводах работали поволжские немцы, они же обрабатывали поля. Русские же рабочие, которые
А потому, собрать трёхтысячный отряд превосходно вооружённых бойцов, и взять его под своё личное руководство, Феликсу не составило большого труда. Желая перестраховаться, он направил свою семью, снабдив их запасом ценностей, по Волге в Баку, а оттуда, прямиком в Хартум.
За них он не волновался, у Мамбы на всём этом пути уже находились не только прикормленные чиновники, но и специальные отряды из людей, контролирующих контрабандные пути и защищающие как от бандитов, так и от тех сил, которые направляли для перекрытия англичане.
В светлые июньские дни, когда весеннее равноденствие полностью вступило в свои права, полк, собранный Феликсом, отправился в путь. По дороге этот отряд обрастал теми, кто хотел решить вопрос с властью радикально. И немецкий полк пополнился казаками, юнкерами, разными офицерами, рано осознавшими весь ужас произвола революции и безвластия, или просто бывшими решительными людьми.
Таким образом, спустя месяц в Санкт-Петербург уже входили два полноценных полка, и это было начало июля тысяча девятьсот одиннадцатого года. Разоружая все тыловые части, разгоняя пробольшевистски настроенные подразделения, два полка монархического толка вступили в предместья Санкт-Петербурга.
Немецкий специальный отряд, под командой гауптмана Либбе, соединился в Швеции с английским отрядом майора Дерби. Вместе они пересекли границу с Финляндией. Их было немного, всего две тысячи отборных бойцов, этого должно было хватить для выполнения того дела, ради которого они сейчас шли по льду Финского залива.
Ещё тысяча боевиков, прибывших с Троцким из Канады, ждала условленного сигнала, чтобы совместно выступить против Временного правительства, вместе с наспех сформированными отрядами Красной гвардии. Всё было готово, ждали только их.
Ленин скрывался на одной из съёмных квартир и ждал развития событий. Товарищ Троцкий, возглавивший Военно-Революционный комитет, активно распределял вооружённых людей, прибывших в его распоряжение, время от времени информируя об этом Владимира Ильича. Подготовка к военному перевороту шла полным ходом, жаркие июльские деньки должны были закончиться не менее жаркими белыми ночами.
Ленин, который совсем недавно был против начала вооружённого восстания и требовал, чтобы оно было отложено ещё минимум на полгода, приехав в Смольный, лично убедился, что всё уже подготовлено и необходимо дать только отмашку.
Дальше тянуть было нельзя. Части Петроградского гарнизона были разложившимися, но они не могли поддержать большевиков силой оружия, так как сами не хотели воевать. Митинговать, это да, а воевать, пусть и против временной власти, но законной, они не решались.
А значит, в бой пойдёт Красная гвардия и латышские полки. Последняя информация, полученная
За отказ давать локомотив, вместе с грузовыми вагонами, здесь же было расстреляно несколько саботажников, и вагоны, вместе с паровозом, были тут же поданы. Те из революционных рабочих, кто попытался сбежать, вылавливались и насильно доставлялись на станцию. А если они, всё же, убегали, то их семьи становились заложниками, вынуждая беглецов возвращаться обратно. Никто никого не жалел и не собирался этого делать, ни при каких обстоятельствах.
Штурм Зимнего был назначен на двадцать первое июля. Но все планы спутал Феликс фон Штуббе и его полки, начавшие занимать Санкт-Петербургский телефонный узел гораздо раньше озвученного срока. Временное правительство объявило о недопущении его свержения методом вооружённого переворота и попыталось задействовать свои верные части, но после первой же атаки поволжских немцев они разбежались.
Улицы Петрограда заполонили звуки истошной стрельбы, в которых можно было различить редкое тявканье винтовок, заливистые очереди станковых пулемётов и резкий частый треск ручных пулемётов. Бои закипели, но уже не с правительственными войсками, а с красногвардейцами и отрядами переодетых немцев, англичан и канадцев.
Это было совершенно непредсказуемо, поволжские немцы сражались на улицах Петрограда с германскими немцами, а русские солдаты и офицеры, в это время, отсиживались по домам, и лишь революционно настроенные матросы вливались в эту отчаянную битву. И это, несмотря на то, что большинство из них были анархистами, а с большевиками их объединял временный союз, благодаря тому, что матушка Англия умело распропагандировала матросские души через своих эмиссаров.
Отряды фон Штуббе смогли занять телефон и телеграф, их поддержали юнкера, захватившие Госбанк, дальше начались затяжные бои с большевиками. По улицам Петрограда катили полевые пушки, чтобы дать отпор монархистам, как отряды фон Штуббе окрестили и большевики, и Временное правительство. Но и у тех оказались орудия, а точнее 37-мм автоматические пушки, буквально выкашивающие всех, до кого могли дотянуться их мелкокалиберные снаряды. От частых выстрелов содрогалась не только сама автоматическая пушка, но и все окружающие, видевшие, к чему это приводит. К сожалению, при такой скорострельности, снарядов к ней был крайне ограниченный запас.
Ленин бросил телефон и с огорчением казал Троцкому, — кажется, нас отключили от телефонной станции, я не могу ни с кем связаться!
— Владимир Ильич, монархисты отбивают все нападения, они захватили телефонную станцию, Госбанк, телеграф и медленно выдавливают нас из центра города.
— Лев Давидович, нам нужно сейчас разгромить этих контрреволюционеров, если мы этого не сделаем, они разорвут нас на части и уничтожат. Это не наши партийные фракции, и даже не монархисты. Нам придётся бежать из России, самый благоприятнейший момент для торжества революции будет упущен. Это архиважно, как вы не понимаете! — деланно посетовал он, качая головой и засунув пальцы под края жилета.