Кинжал из плоти
Шрифт:
— Хорошо. Только не выпендривайся как раньше.
— Будь спокоен. Все-таки дело идет о моей шее.
— Ладно, Марк. Между прочим, мы уже начали подготовку. Номер прослушивается. Прикрытие готово. Двое наших в штатском уже на местах. Но нет никаких сведений, кто этот Д. Смит. Словно привидение.
— То-то и оно. Может быть, он и есть привидение. Хорошо, Арт. У меня пока все.
Он глухо рассмеялся.
— Ну, держи свои штаны, Марк. И повидайся со мной перед делом. Когда приедешь?
— Давай в два.
— Договорились.
Он
— У тебя есть идеи?
— Да, Марк. Думаю, кое-что есть. Приезжай побыстрее.
— Уже лечу.
Около двух пятнадцати я кончил выслушивать ругань Арта Гранта, и мы, наконец, прояснили ситуацию. На семь часов они приготовились от души. В обоих смежных номерах находились детективы, стены номера 524 были напичканы аппаратурой, которая записывала каждое слово и каждый звук. Гостиница кишела переодетыми в штатское сотрудниками, так что на первый взгляд со мной не могло произойти ничего ужасного. Но, возможно, я просто хотел себя успокоить.
Расставаясь, мы пожали друг другу руки.
— И еще, Арт. Передай Хиллу, что я беру свои слова назад — он не ублюдок.
Арт усмехнулся.
— Ладно. В добрый путь.
Когда я вошел в кабинет Брюса, он сосредоточенно рассматривал свои ноги на столе.
— Привет, Шляпа.
— Да, Пожеванная Шляпа. Меня только что помял Грант.
Он хохотнул.
— Арт заходил ко мне. Был готов взорваться, но, к счастью, удержался.
Я кивнув.
— Похоже, все прояснится вечером. Но как насчет меня? Ты психиатр, Брюс. Ты сказал, у тебя появились идеи. Правда? Он скинул ноги со стола и жестом показал на магнитофон в углу комнаты.
— Утром я еще раз все прослушай. И сделал кое-какие выводы. Итак, ты возвращаешься вечером в номер 524, но не хочешь входить в гипнотический транс по команде: «Спать! Быстрый сон» и так далее. Верно?
— Верно. Брюс продолжал:
— Наша проблема заключается в том, чтобы заставить тебя сопротивляться внушению. Прежде всего, ты должен быть готов к сопротивлению, чтобы на этот раз не подчиняться воздействию команд. Но мы можем сделать нечто лучшее. И лучшим будет, если ты вообще не услышишь внушений! Я попробую вызвать гипнозом негативную слуховую галлюцинацию, но если это не удастся, нам останется только одно — затолкать тебе в уши затычки.
— Затолкать… Ты думаешь, я тогда ничего не услышу?
— Ну да.
Он усмехнулся.
— А у тебя есть идеи получше?
Я ответил, что ничего у меня нет, и он тут же подхватил:
— Я представил себе: вот ты входишь в комнату, и первое, что делает гипнотизер, произносит те же слова, что и на записи — те, которые он использовал вчера вечером. Возможно, он укажет на тебя рукой, щелкнет пальцами или подаст какой-то знак. Мы этого не знаем, такого на ленте не остается. Но если ты его не услышишь, то есть будешь глазеть не на него, а, скажем, в сторону, когда он начнет говорить, ты наверняка избавишься от следствий внушения. Я задумался.
— Звучит хорошо, но как, черт возьми, я узнаю, о чем меня будут спрашивать?
— Давай поразмышляем. Может быть, тебе удастся вынуть затычки. Возможно, у тебя появится такая возможность. Я с трудом сглотнул.
— Возможно… Ладно. Но тогда я буду слышать этого типа. А что если он догадается?
— Это твои проблемы. Ты должен убедить его в своем трансе.
— Хорошо.
Я ударил кулаком об ладонь.
— И еще одно — а что если этот тип начнет резать мне руку или вкалывать иглы? Ты это продумал?
— Новокаин. Я изумленно взглянул на него.
— Новокаин? А его хватит? Ты же не напичкаешь им меня до макушки?
— Нет. И, возможно, он не подействует. Я введу его немного в вену твоей руки, и будем надеяться на лучшее. Я не могу загрубить твои руки, ноги и все прочее, но, возможно, этого не понадобится. Будем надеяться, что после вчерашней проверки парень потеряет осторожность. Ну, а если нет, это опять же твои проблемы.
— Я буду улыбаться. Но если он начнет забивать мне в ногу гвоздь и поймет обман, может быть, лучше выбить ему зубы?
— Да, что-нибудь вроде этого.
Брюс нахмурился.
— Давай надеяться на то, что он потеряет осторожность и не будет подвергать тебя стандартной проверке. Например, говорить о приятном сладком запахе и подсовывать тебе под нос пузырек с аммиаком. Уж тут тебе не выкрутиться. Будем надеяться, что он использует тот же тест с иглой.
— Ладно. Он довольно самоуверен. К тому же, он не знает, что мы ведем его — по крайней мере, я на это надеюсь.
— Тут есть одно затруднение.
— Одно? Я думал, миллион.
— Одно, но большое. Помнишь, в конце записи, когда он пробуждал тебя, гипнотизер сказал, чтобы ты открыл глаза и вел себя нормально. Это было в самом конце, значит, твои глаза были закрыты все время. То есть, отдавая приказ заснуть, он ожидает, что твои глаза закроются.
— Да, теперь я понимаю. Это все усложняло. Мы провели почти час, прослушивая запись и определяя, как мне вести себя, чтобы выглядеть как в трансе. О черт, тут оказалась масса мелочей, о которых я не знал, включая способ ходить, говорить и смотреть. Брюс терпеливо натаскивал меня, пока не решил, что я готов.
И вот, что у нас получалось в итоге: я вхожу в комнату, и как только тот человек делает движение рукой или какой-то жест и при этом приказывает мне уснуть — я отвожу глаза, а затем закрываю их в надежде, что это сработает. С этого момента все отдается на мое усмотрение. Мне слегка анестезируют руки, но я не должен думать, что спокойно пройду через тест. Глаза у меня будут закрыты, в ушах
— тампоны. Я буду слеп и глух, но должен вести себя нормально. Если все пройдет гладко, а я в этом сомневался все больше и больше, каждое произнесенное слово будет записано полицейскими