Кинжал Зигфрида

Солнцева Наталья

– Ага! – ухмыльнулся Гришка. – Я было подумал, он и стрелять-то не мастак. Велели ему попробовать. Ниче, справился. Выстрелить-то он выстрелил, однако в бегущего кабана нипочем бы не попал. Мы успокоились. Все шло как по маслу! Тут еще туман подвалил… Любой, кто понимает, в момент бы подвох заметил. Какая в тумане охота? Егеря поступили по совести, сказали москвичу: «Лучше это дело отложить до ясной погоды. Не ровен час вместо кабана друг друга подстрелим». Но тот ни в какую! Упертый оказался. «Пошли, – говорит. – Не люблю откладывать. Кто знает, что завтра будет?» Ну а нам-то что? Нам только того и надо. В тумане новичок и вовсе растеряется, пальнет куда попало или вообще

стрелять не станет. Мы на него и свалим вину. Охота из-за кого не удалась? Из-за него! Гони бабло – и до свидания!

Астра покусывала губу от нетерпения, но не торопила рассказчика. Тот взял паузу.

– Как же все получилось? – не выдержал Матвей. – Кто-то попал под выстрел? Я даже догадываюсь кто. Судя по тому, что вы трое сидите и ужинаете в добром здравии, пострадал наш друг Неверов.

Грибовы, и без того красные от выпитого, побагровели.

– Ты нам убийство не шей! – взревел Гришка. – Мы на это не подписывались. Мы обещали рассказать, как дело было. Никто его не убивал!

– А где же он?

– Мы почем знаем? В него никто не стрелял.

– Куда же он делся? Почему не вернулся вместе с вами в город?

– Может, он в лесу заблудился… – неуверенно предположил Степан. – Или кабан его задрал.

– Ах, кабан все-таки был? – встрепенулась Астра.

Грибовы с возмущением уставились на нее. Куда лезет, баба?

– Ну, был, – признался Гришка. – Черт его разберет, откуда он выскочил. Макар с Ванькой клялись и божились, что не выгоняли зверя, в глаза его не видели. Туман ведь стоял! И тут огромный такой секач ошалелый возьми и вынырни как из-под земли! – увлекся он, заново переживая странную охоту. – Мы замерли. Он пронесся мимо, вломился в кусты и пропал в тумане.

– А Неверов? Выстрелил?

– Нет, он тоже не ожидал. Оцепенел сначала. Крикнул: «Вепрь! Вепрь!» И кинулся преследовать.

Грибовы замолчали. У Астры от волнения перехватило горло:

– Догнал?

– А мы почем знаем? – повторил свою излюбленную фразу Гришка. – Мы его больше не видели.

– Кабана?

– И кабана, и этого, москвича вашего. Звали его до хрипоты, стреляли в воздух – и ниче.

– Как? – поразился Матвей. – Вы оставили человека в лесу?

– А что, прикажешь нам тоже в лесу оставаться? – рассвирепел Степан. – Он же не глухой! И слышал стрельбу. Сам мог выстрелить из ружья. Мы до вечера бродили вокруг да около, пытались его отыскать. Только в тумане это бесполезно. Егеря тоже руками разводили да затылки почесывали. Решили возвращаться в домик, а наутро опять идти на поиски. Ждали, что он сам выйдет. Там просека рядом – отличный ориентир. Не дождались…

– Может, заблудился новичок?

Грибовы одинаковым движением пожали плечами.

– Или выбрался на лесную дорогу далеко от охотничьего домика да поленился назад топать. Чего ему волноваться? Пошел да и пошел себе, на деревушку наткнулся, переночевал, поел, сел на автобус и был таков. Главное – денег платить не надо за наши старания! Мы так и подумали: сбежал мужик, пожадничал.

За окном залаяли собаки.

– Пойду дам им поесть, – сказал Гришка. – Голодные с утра.

Он вышел, а Степан потянулся к бутылке.

– Погоди, – остановил его Карелин. – Чем дело закончилось? Где Неверов?

– У молодки какой-нибудь на перинах нежится, ночевка, видать, была сладкая. Прилип мужик. Или у егерей гостит, в «Вепре».

Грибов сомневался, что москвич столько времени сидит в охотничьем домике. Но другие объяснения были ничем не лучше.

– То есть… вы его не нашли и… спокойно уехали домой? – не верила своим ушам Астра.

– Он сбежал от

нас. Денег пожалел. Тем более секача мы ему не загнали. Обиделся парень! Короче, если начистоту, мы были уверены, что не застанем его в городе. Послали Гришку потихоньку проверить, стоит еще тачка у Шемякина или нет. Оказалось – стоит, как стояла, и хозяин не появлялся. Тут мы призадумались. Какие могут быть варианты? Загулял у деревенской шалавы или вернулся в домик егерей, погостить. У залетных пташек разные причуды бывают.

– Другие соображения имеются?

Степан опустил жуликоватые глаза, поскреб бороду.

– Хреново, если чувак заблудился, забрел на болото и… В тех местах гиблые топи, Дамианова трясина. Слыхали?

– Хочешь сказать, Неверов утонул в болоте?

– Ну… всякое случается.

– С «Вепрем» связь есть?

Грибов покачал головой.

– Не-а. Сотовая не берет, а на спутниковую они не заработали. Говорю же, захудалое хозяйство. Да появится ваш Неверов! Взрослый мужик с ружьем в лесу не пропадет. Это ж не зима, чтобы замерзнуть, и не сибирская тайга, чтобы месяцами блудить. Я у него приборчик видел наподобие компаса.

– А вдруг его «монашка» в трясину заманила? – сказал младший Грибов, и все повернулись в его сторону. Он стоял в дверях, раскуривая папиросу. – Я лично в привидения не верю, но люди зря болтать не станут. В тех местах призраки бродят! Морочат охотников, гробокопателей разных, богомольцев пугают.

– При-и-израки? – протянул Матвей. – Это интересно. Хотя все могло быть гораздо проще. Вы отвезли Неверова подальше, убили его, ограбили и утопили труп в болоте. Потом придумали басню про охоту на кабана и незадачливого охотника, который заблудился в трех соснах.

Из глаз Гришки полетели искры от услышанного.

– Эй, ты че? Опять убийство нам шьешь? Не убивали мы москвича. Мы не душегубы, чтобы из-за бабла человека порешить. Между прочим, он нас предупредил, что денег у него с собой больше нет. Обещал, когда вернемся с добычей, здесь доплатить. Понял?

Матвей недоверчиво хмыкнул.

– Мы тут кумекали… про нечистую силу, – хрипло произнес Степан. – Я думаю, дыма без огня не бывает. У меня дружок в армии был, родом из Голыгина. Он такие страсти рассказывал! Будто неподалеку от ихней деревни в старину кому-то отрубили головы, а тела бросили в болото. И теперь, когда туман ложится, они выходят на дорогу, головы держат под мышкой и кланяются. Жуть!

Глава 11

Париж. 1939 год, сентябрь

Клумбы перед особняком на улице Пюто источали аромат цветов. По фасаду здания вился плющ, тронутый медью и багрянцем. Яркие краски таили в себе увядание.

Двое мужчин – один подтянутый, седой, другой помоложе, с черными усиками на красивом лице – стояли у окна. Оба были эмигрантами из России, но разговаривали между собой по-французски.

– Превосходные розы, – сдержанно произнес седовласый господин. – И все красных оттенков. Будто кровь. Мы стоим на пороге новой эпохи, дорогой Серж, на пороге великих перемен. Революция, выбросившая нас из родной страны, словно жалких отщепенцев, рассеяла искры вражды по всей Европе. Да что Европа, весь мир заражен бациллой ненависти. Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем! Когда такие слова звучат из уст не политического агитатора, а поэта, становится по-настоящему жутко. Кому-то вдруг понадобилось столкнуть народы лбами, натравить сословие на сословие, противопоставить одну идеологию другой. Пресловутая классовая борьба! Боже, какая пошлая выдумка…