Кио ку мицу !
Шрифт:
Три дня Рихард провел в Калгане, много фотографировал (он никогда не расставался со своей "лейкой") и на японском военном самолете вылетел обратно в Мукден с аэродрома в Панчене, с того самого аэродрома, о котором сообщалось в газете "Нью-Йорк трибюн".
Зорге побывал в Харбине, заезжал в Пекин, Тяньцзинь и после месячного отсутствия вернулся в Токио.
Наблюдения и собранная информация подтверждали предположение, что следующий акт японской агрессии может быть направлен против Монгольской Народной Республики. Квантунская армия сжималась словно мощная пружина, чтобы в удобный момент развернуться во всю силу. Об этом говорили политические интриги в приграничных провинциях и усиленное строительство
Возрос и численный состав Квантунской армии - больше чем в пять раз по сравнению с 1932 годом. На стратегических направлениях строились воинские казармы, и японские дивизии, направляемые в Маньчжурию, комплектовались по штатам военного времени. Каждая дивизия насчитывала до тридцати тысяч человек, то есть вдвое больше обычного.
Все эти военные приготовления выполняли на основе совершенно секретного плана ОЦУ - подготовки к войне против Советского Союза. Стало известно даже направление главного удара: на Хабаровск, чтобы прежде всего отрезать Приморье от Советского Союза. По плану ОЦУ, после удара на Хабаровск и захвата Владивостока планировалось наступление на Читу, чтобы, в случае успеха, захватить советскую территорию от Байкала до берегов океана.
Выполнению этих планов должны были предшествовать военные действия против Монгольской Народной Республики. А пока для обеспечения плана ОЦУ японский генеральный штаб предполагал перебросить в Маньчжурию до двадцати дивизий, также укомплектованных по штатам военного времени.
Впрочем, последние сведения о плане ОЦУ Зорге получил уже в Токио - группа "Рамзай" немало сделала во время его отъезда из Токио.
Зорге немедленно передал в Центр свою информацию, анализ событий, фактов.
В японском генеральном штабе все было подготовлено к тому, чтобы начать провокацию в Монголии; как обычно, ждали только сигнала, какого-то повода, и вдруг сообщение из Москвы спутало карты японской военщины: Советский Союз подписал в Улан-Баторе договор о взаимной помощи с Монгольской Народной Республикой. Отныне неприкосновенность монгольских границ гарантировалась мощью Советской державы. Это было сделано вовремя! Рихард торжествовал.
Он с удовлетворением отметил, что с весны 1936 года Квантунская армия приостановила свое движение к границам Внешней Монголии. Япония опасалась решительного отпора со стороны Советского Союза, связанного теперь с Монголией договором о взаимопомощи. Тлевший очаг войны удалось погасить... Надолго ли?
В Токио чуть не на другой день после возвращения Зорге ему позвонил Отт. В телефонной трубке послышался его тихий, медлительный голос?
– Послушай, это на тебя не похоже! Ты приехал, мелькнул и исчез... Приезжай сейчас же ко мне, есть новости, хорошее вино и компания.
– Новостей и у меня много... А вот вино и компания - дело другое... Хорошо, приеду...
Пришлось отложить дела, намеченные на вечер, и поехать к Оттам.
Кроме Рихарда у Оттов были фрегатен-капитан Пауль Венекер и Анита Моор, экспансивная красивая блондинка с резкими чертами лица. Анита все еще носила траур по убитому во время путча министру финансов старому Такахаси, племянник которого был раньше ее мужем. Она давно уже развелась с мужем, но к старику продолжала питать добрые чувства. Однако траур совсем не мешал ей заразительно смеяться и без умолку болтать о всяких пустяках. Рядом с ней сидел ее новый муж, Герберт Моор, промышленник, представитель гигантского немецкого концерна "Сименс",
В начале вечера, до того как приехали супруги Моор, мужчины курили в кабинете Отта.
– Что ты привез нового?
– спросил Отт.
– Для тебя - Квантунская армия, новые данные. Записывай!
– Зорге достал записную книжку, перелистал и прочитал: общее количество войск, номера новых дивизий, вооружение...
Военный атташе записывал цифры на листке бумаги.
– Откуда ты все это берешь?
– удивленно воскликнул он.
– Я же не разведчик!
– засмеялся Рихард.
– Тебе, Паульхен, я тоже могу сделать подарок, - он повернулся к морскому атташе Венекеру, - я будто знал, что увижу тебя здесь. Прошу!.. А вот это отдай Пренгеру, это по его части...
Потом сидели в кабинете, разговаривали, пили рейнское вино, шутили. Эйген Отт и Зорге сели за шахматы, но играли невнимательно и часто допускали ошибки. Рихард задумался над шахматной доской. Анита Моор долго и внимательно на него смотрела и вдруг воскликнула:
– Послушайте, господин Зорге, да не русский ли вы разведчик? Вы все знаете...
Зорге спокойно поднял на нее глаза, смешно скорчил физиономию и ответил:
– Да не-ет!..
– протянул он.
– Я ж из Саксонии.
– И он заговорил на саксонском диалекте, таком смешном, что все расхохотались. Засмеялся и Зорге - заразительно, весело. Только после этого он потянулся за сигаретой. Игру он выдержал до конца, но стоило это колоссального напряжения воли. Зорге глубоко затянулся табачным дымом.
Порой Рихарду казалось, что он и его товарищи находятся внутри какой-то гигантской машины с могучими шестернями, которые тяжело вращаются, цепляясь одна за другую. Достаточно одного неосторожного движения, одного неверного шага - и колеса сомнут, раздавят, разорвут в клочья. Но пока все шло благополучно, хотя Зорге определенно знал, что за ними следят, их ищут и, во всяком случае, подозревают об их существовании хотя бы из-за тайных радиопередач, уходящих в эфир.
Он писал тогда в одном из донесений Центру:
"Трудность обстановки здесь состоит в том, что вообще не существует безопасности. Ни в какое время дня и ночи вы не гарантированы от полицейского вмешательства. В этом чрезвычайная трудность работы в данной стране, в этом причина, что эта работа так напрягает и изнуряет".
А события цеплялись одно за другое, и группе "Рамзай" нужно было во что бы то ни стало знать движущие силы этих событий. Фраза, когда-то оброненная штабным офицером художнику Мияги по поводу приезда делегации из Берлина, не давала покоя Зорге, но пока этому не было никаких подтверждений, хотя прошло уже несколько месяцев. Никто в посольстве не знал ничего определенного, а фон Дирксен хранил невозмутимое молчание.
Мияги еще раз встретился со штабным офицером и между прочим спросил - когда же приезжают берлинские гости? Офицер махнул рукой:
– Теперь это не наша забота.
Фраза ничего не объясняла, только запутывала. Почему "теперь", что было раньше, чья же это забота теперь? Многое прояснилось лишь в разговоре с Оттом по совершенно другому поводу.
Германской контрразведке в Берлине удалось раскрыть шифр, которым пользовался японский военный атташе полковник Осима в переписке со своим генштабом. Эйген Отт не утерпел и поделился радостью с Рихардом - теперь у него почти не было тайн от Зорге. Разговор происходил как раз перед отъездом полковника в Германию на большие военные маневры в Бад Киссинген. Отт советовался с Рихардом, как информировать военные круги Германии на случай, если там зайдет разговор о японском военном потенциале.