Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.14
Шрифт:
— Конечно, — сказал я. — Особенно если учесть, что год у вас на Чумарозе длиннее, чем восемнадцать земных лет, а неделя тянется четыре земных месяца.
— И всегда ты, профессор, испортишь настроение! — обиделся Громозека. — У тебя не найдется валерьянки? Только неразбавленной. Меня мучит жажда.
Валерьянки не нашлось, послали за ней в аптеку робота-домработника.
— Ну, рассказывай, — попросил я, — что ты делаешь, где копаешь, что нашел?
— Не могу сказать, — ответил
— Не хочешь говорить — не надо, — ответил я. — Только я не знал раньше, что у археологов бывают тайны.
— Ой, — сказал Громозека и пустил желтый дым из ноздрей, — я обидел своего лучшего друга! Ты на меня рассержен! Все. Я уйду и, может быть, даже кончу жизнь самоубийством. Меня заподозрили в скрытности!
Восемь тяжелых дымящихся слез выкатились из восьми глаз моего впечатлительного друга.
— Не расстраивайтесь, — сказала тогда Алиса. — Папа не хотел вас обидеть. Я его знаю.
— Я сам себя обидел, — заявил Громозека. — Где валерьянка? Почему этих роботов никогда нельзя послать по делу? Он ведь стоит и болтает с другими роботами-домработниками. О погоде или о футболе. И совершенно забыл, что я изнываю от жажды.
— Может быть, вам принести чаю? — спросила Алиса.
— Нет, — испуганно замахал щупальцами Громозека, — это для меня чистой воды яд!
Тут, на счастье, появился робот с большой бутылью валерьянки. Громозека налил валерьянки в стакан, одним духом выпил ее, и из ушей его пошел белый пар.
— Вот теперь лучше. Теперь я смогу выдать тебе, профессор, очень важную тайну. И пусть мне будет хуже.
— Тогда не надо выдавать, — попросил я. — Не хочу, чтобы тебе было хуже.
— Но ведь никто, кроме меня, не знает, что это тайна, — сказал Громозека.
— Вы очень странный археолог, — заметила Алиса. — Так, значит, никакой тайны нет?
— Есть тайна, — ответил Громозека. — Самая настоящая тайна, но не в том смысле, в каком вы ее понимаете.
— Громозека, — сказал я, — мы ничего не понимаем.
— Ничего не понимаем, — подтвердила Алиса.
Громозека, чтобы не тратить времени понапрасну, допил валерьянку прямо из бутылки, вздохнул так, что стекла задрожали, и рассказал нам вот что.
Археологическая экспедиция, в которой работает Громозека, прилетела на мертвую планету Колеиду. Раньше на Колеиде жили люди, но почему-то лет сто назад все они умерли. И все звери на планете умерли. И насекомые, и птицы, и рыбы. Ни одной живой души. Только развалины, ветер воет, дождь идет. Даже кое-где еще стоят на улицах машины и памятники великим людям.
— У них была война? — спросила Алиса. — И они друг друга перебили?
—
— Мы по истории Средние века проходим, — ответила Алиса.
— Нет, не было там войны, — сказал Громозека. — Если бы была такая страшная война, то и через сто лет остались бы следы.
— Но, может, у них были какие-нибудь ядовитые газы? — спросил я. — Или атомная бомба? А потом началась цепная реакция?
— Ты умный человек, — произнес Громозека, — но говоришь глупости. Неужели мы, опытные археологи, мастера своего дела, во главе со мной, который смотрит сквозь землю и видит, как пробирается дождевой червь, неужели мы не догадались бы?
Громозека покачал своей головой и так страшно сверкнул глазами, что я мельком взглянул на Алису — уж не испугалась ли она моего добрейшего друга?
Но Алиса не испугалась Громозеки. Она думала.
— И вот у нас есть одно подозрение, — сообщил Громозека. — Только оно — тайна.
— На них напали, — сказала Алиса.
— Кто?
— Как кто? Космические пираты. Я их видела.
— Че-пу-ха, — ответил Громозека и захохотал, дрожа всеми щупальцами, разбив при этом вазу с цветами, стоявшую на подоконнике.
Я сделал вид, что не заметил, и Алиса сделала вид, что не заметила. Мы знали, что Громозека очень расстроится, если узнает, что натворил.
— Космические пираты не могут уничтожить целую планету. И, кроме того, космических пиратов почти не существует.
— Так что же погубило Колеиду?
— Вот я для этого и приехал, — заявил Громозека.
Мы с Алисой молчали и больше не задавали вопросов. Громозека тоже замолчал. Он ждал, когда мы будем его спрашивать. И ему очень хотелось долго не сдаваться, а потом сдаться.
Так мы и молчали минуты две. Наконец Громозека на нас совсем обиделся.
— Я вижу, — сказал он, — что вам неинтересно.
— Нет, почему же, — ответил я, — очень интересно. Только ты не хочешь говорить, и мы поэтому молчим.
— Почему я не хочу говорить? — вскричал Громозека. — Кто это сказал?
— Ты сказал.
— Я? Не может быть!
Тогда я решил подразнить моего друга, которого прямо распирало от желания все нам рассказать.
— Ты, Громозека, собирался поспать часов двадцать. Ложись на ковер в столовой. Только стол в угол отодвинь. Алиса, иди делать уроки.
— Ах, так?.. — сказал Громозека. — Такие, значит, у меня друзья? Ты к ним спешишь через всю Галактику, чтобы поведать интересную новость, а они сразу тебя отправляют спать. Им со мной скучно. Им со мной неинтересно. Ну и пожалуйста. Только покажи, где у тебя ванная, я хочу вымыть щупальца.