Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.4

Булычев Кир

Эта глупая и несвоевременная мысль была прервана пронзительным голосом Майоранского:

– Вы кто? Кто такой, почему здесь?

Егор решил играть роль местного мельника.

– А вот мне интересно, – произнес он, – как вы попали на секретный объект, товарищ? Или вас лучше называть мистер?

Майоранский быстро вскочил, у него тряслись руки.

– Нет, я не шпион, – заговорил он. – И не думайте. Ничего подобного, я советский человек...

Наверное, причиной такого испуга и такой трясущейся реакции на появление

Егора было физическое состояние Майоранского – он находился на последнем издыхании. К тому же он, вернее всего, ждал, и с каждой минутой все острее, появления охраны, милиции или просто комсомольца из бдительных граждан. Он готов был сдаться в плен и при виде Егора не поднял руки только потому, что руки тряслись и не слушались его.

Майоранскому стало все равно – будет ли выполнено задание, будет ли доволен товарищ Берия, вернется ли он на шахматную площадку, чтобы играть бесконечную партию с Лядовым в ожидании решительного боя.

Его замутило, вот-вот вырвет, а потом он медленно и мягко сложился, чтобы удобнее упасть у ног Егора, который кинулся было поддержать пожилого человека, но замер, потому что ему вдруг показалось, что Майоранский притворяется, чтобы, как только Егор до него дотронется, вскочить и вцепиться.

Егор быстро отступил на шаг и сказал:

– Вставайте, вставайте, я понял.

Майоранский не слышал его. Он лежал, свернувшись, как маленький мальчик, спрятав на груди руки, стиснутые в кулачки, и подтянув коленки. Он казался безвредным и даже неживым, но Егор ему не верил.

Снаружи со склада донесся голос Веры:

– Стой, ни с места!

Потом после короткой паузы ответ Лядова:

– Это еще что за явление Христа народу?

– Брось оружие! – сказала Вера. Она говорила громко, словно хотела, чтобы Егор все слышал и, если нужно, помог ей.

Поэтому Егор двинулся к двери в кладовую. Он забыл о том, как гадко себя чувствует. Он должен помочь Вере.

Но движение его запоздало.

Когда он добрался до двери, то увидел, что Лядов каким-то образом обманул Веру.

Правда, Егор не сразу догадался, что это Лядов: тот был в защитном костюме – комбинезоне и бахилах, на голове шлем с открытым забралом.

Он заломил ей руку за спину и заставил нагнуться вперед, приставив к затылку пистолет.

Это была сцена из боевика, так в жизни не бывает.

– Что вы делаете! – закричал на него Егор.

– Ну вот, – сказал Лядов, усмехаясь, словно был рад встрече с Егором, – еще одна рожа лица появилась.

Вера попыталась поднять голову – это не так легко, если тебе заворачивают руку.

– Егорка...

Больше она ничего не успела произнести, так как Лядов сильно толкнул ее вперед. От этого толчка девушка быстро, чтобы удержаться на ногах, побежала вперед, врезалась в Егора, и вместе с ним они устремились вниз, по ступенькам в моечную, причем упали так неудачно, что Егор подвернул

или сильно ушиб локоть, взвыл от боли и стал корчиться на полу рядом с неподвижным Майоранским.

Вера лежала на спине и глядела на дуло пистолета.

Лядову нравилось распоряжаться жизнью пленников. Может, всегда нравилось, но судьба не дарила ему такого наслаждения.

– Лежать! – крикнул он Вере и тут же повторил, поглядев на Егора: – Лежать, кому говорю!

Потом толкнул носком ботинка Майоранского.

– А вы зачем лежите? Вы же простудитесь, доктор!

Майоранский быстро сел, словно только и ждал такого крика.

– Вставайте, вставайте, – сказал Лядов.

Его голос звучал глухо – он опустил забрало защитного костюма.

– Зачем?

– Срывайте пломбу с баллона.

– Вы сам, вам удобнее.

– Может, мне и удобнее, но сейчас мне надо держать под присмотром этих наглых детей, которые случайно на нас наткнулись. Правда, случайно?

– Правда, – ответил Егор.

Ему даже говорить было больно.

– И я вам тоже не верю! – рассмеялся Лядов.

Он так легко смеялся, он был такой веселый и очаровательный. За ним куда угодно – на штурм Очакова или на чертов мост.

– А ну! – Переход был неожиданным – от удара ботинком Майоранский чуть не свалился и мелко побежал к баллону.

Вера пыталась подняться.

– Сначала стреляю в руку, – предупредил Лядов. – И учти, что в школе я был ворошиловским стрелком.

Он врал – ворошиловских стрелков не было, когда он родился.

Вера замерла.

– Давай, давай! – кричал Лядов на Майоранского. – Ничего тебе не грозит. Ты только должен вывинтить болт. Начинай!

Майоранский действовал как во сне. Он послушно наклонился к чушке, отыскал нужный болт и начал его откручивать.

– Стой! А то вытечет раньше времени! – крикнул Лядов. – Дай я тебе помогу.

Он в три шага пересек подвал, достиг чушки и с криком:

– Навались! – ринулся на чушку. Она покатилась к решетке слива. И Егор увидел, как маслянистая, тугая жидкость подобно олифе начала выливаться из отверстия.

Вера же воспользовалась моментом, когда внимание Лядова было поглощено чушкой.

Она кошкой вскочила на ноги и кинулась к двери.

– Куда! – крикнул Лядов. – Пристрелю, сучка!

Выскочив наружу, Вера умудрилась навалиться на дверь с такой силой, что та быстро начала закрываться. Когда же Лядов выстрелил, пуля попала в сталь.

Дверь щелкнула. И закрылась!

Глава 17

Гарик Гагарин

Дядя Миша нашел на карте Зиханы – он сказал мне, что в одном из Зихан, вернее, в НИИ, закрытом уже три года из-за недофинансирования, и могут оказаться наши знакомые.

Потом он хлопнул себя по лбу.

– Совсем старый дурак стал. Чего же смотрел раньше?