Кир-завоеватель
Шрифт:
– Я не хочу быть обычным лучником, я сын царского вельможи, у меня должен быть конь! – сказал один из мальчишек, упрекнув Кира, что он к нему несправедлив.
– Кого же из нас ты хочешь оседлать? – спросил мальчуган, который уже был запряжен в колесницу Кира, причем добровольно.
–
Могу и тебя! – ответил сын вельможи, могу и Кира.
–
Он же наш царь! Мы все его короновали. – переглянулись играющие.
– Почему царем избрали тебя, ты сын простого пастуха!? – бросил вызов недовольный.
– На войне нужна
– Взять его! – заигрался в царя маленький Кир, которого отвлекли от осады и штурма. Он величественно взобрался на колесницу и скомандовал, – Принести розги!
Сына вельможи схватили и склонили перед «царем». Кир взял розги и собственноручно отхлестал «бунтовщика».
– Не царское это дело – казнить! – заявил «главный страж», у которого тоже чесались руки.
– Это была милость, а не казнь! – уверенно ответил Кир, – Я спас его от смерти, заменив казнь легкими побоями.
– Наш царь милосерден! – закричала игрушечная армия и снова ринулась в бой. Все, кроме обиженного мальчугана. Тот побежал к отцу показывать следы от бичевания, не сомневаясь, что отец-царедворец этого так не оставит. «Царь-самозванец» понесет заслуженное наказание за то, что поднял руку на отпрыска знатного рода!
Астиаг наслаждался дивным днем и обкаткой черного жеребца, подаренного царем Крезом в знак вечной дружбы. Он гладил его гриву и пришептывал ласковые слова животному в надежде самостоятельно оседлать ретивого красавца. Астиаг вовсе не желал рассматривать жалобы надоедливых вельмож. Но все же отвлекся от приятного занятия из-за детского плача. Плакал сын одного из знатных сановников, которого тот почему-то привел на совет.
–
Что случилось? – отбросил плеть Астиаг, – Неужели что-то срочное?
– Мой царь! – поклонился сановник, – Случилось то, что может подорвать основы государства. Если сын раба осмелился бичевать отпрыска знатного рода, провозгласив себя при этом Царем, то что же сделает его отец с настоящим Повелителем?
– Говори толком, не сгущай краски! – потребовал Астиаг, – Изложи суть проблемы.
– Пастух, тот самый, что пасет твои стада в ущелье у реки, к западу от крепостной стены… Вернее его сын… Он отхлестал моего сына, за то, что мой мальчик не признал в нем царя!
– Какое попустительство! – высказался жрец из племени магов*, – Это посягательство на устои. Простолюдин не может ударить знатного и, тем паче, провозгласить себя Царем, как не смеет перс или гутий зайти в храм Анахиты и насладиться телесным удовольствием с жрицами любви. Это привилегия знати.
– То-то я и гляжу, что жрецы из Раги и Лаодикеи не вылезают из храма Анахиты. Прибывая в столицу они пропадают там и день, и ночь, предаваясь разврату с мидянками и, одаривая их безделушками и гаданием.
____________________________________________________
*Маги – согласно греческому историку Геродоту, мидяне разделялись на 6 племён – бусы, паретакены, струхаты, аризанты, будии и маги. Они считались ариями, в отличие от ассимилированных мидянами племен гутиев, лулубеев и касситов, считавшихся неарийскими. (Прим. автора)
Маг решил больше не гневить государя и отвел глаза на золотые ритоны с чеканкой из крылатых львов, стоящие у мраморных колонн прохладного зала. Обиженный жалобщик взял на себя смелость продолжить.
` – Так как мне быть, государь, ведь это твой раб. Только скажи – приму я любое решение.
«Ох уж эти вельможи, беспокоят по пустякам, подумаешь, получил пару ударов плетью или розгой, и на тебе – состряпали целый заговор,» – подумал царь.
Вы что, ошалели совсем! – излил он вдруг свою ярость, – По-вашему я только и должен, что наказывать детей!? По вашей милости, поганые жрецы и маги, я уже лишил жизни собственного внука. Теперь вы требуете смерти сына пастуха за детскую забаву?! Отвечайте!
Все маги предпочли отмолчаться, и лишь вельможа со своим отпрыском готовы были что-то сказать, но Астиаг подошел к ним вплотную, и они так же предпочли тишину.
Я всегда иду на поводу у вельмож и магов, – Успокоился Астиаг, – Хотя проверить точность их советов и предсказаний невозможно! Хорошо, приведите пастуха и его сына!
– Что ты натворил? – спросил Митридат своего маленького Кира, когда стража вела их к царскому дворцу.
–
Я бичевал какого-то мальчишку в дорогих одеждах. – ответил Кир.
–
За что?
–
Он не признал меня царем…
–
Мы пропали. Бедная моя голова…
Митридат предстал перед царем на коленях и потребовал, чтобы Кир тоже пал ниц. Кир не испугался грозного Астиага в пурпурном плаще с узорами, но подчинился отцу.
Царь подошел и поднял мальчика.
–
Как тебя зовут?
–
Я Кир, сын Митридата.
Перед ним стоял худощавый высокий мальчуган с бездонными карими глазами, смуглокожий и жилистый как каппадокийский скакун. Его мускулы выдавали в нем хорошего наездника. Такой вывод Астиагу дался легко, ведь на конюшне царя была пара сорванцов, которые управлялись с лошадьми лучше взрослых. Мальчуган был похож на них. Его черные волосы вились как виноградная лоза, его взгляд был прямым. Натруженные руки не тряслись при виде царя. Этот красивый мальчик кого-то напомнил царю, но кого?
–
Так ты или я – царь Мидии? – задал вопрос Астиаг.
–
Царь Мидии – великий Астиаг. – не страшась, ответил мальчик.
– Ну хорошо, – после этих слов довольный Астиаг обернулся к свите, затем продолжил свой допрос, – Тогда ответь, провозгласил ли ты себя царем сегодня и приказал ли наказать вон того мальчика только за то, что он тоже признает царем Мидии лишь меня?
– Мы играли. Меня объявили царем. Он ослушался и был наказан розгами, хотя заслуживал ударов плетью за свою дерзость! – без малейшего страха произнес Кир, и пастух, его отец, схватился за голову и закрыл глаза.