Кисейные грифы
Шрифт:
— Возможно, это, своего рода, объяснение. Но я не могу доверять этому объяснению. Мы столкнулись с очень необычным видом. Мы это уже знаем. И не можем позволить себе ошибку. По крайней мере, ясно одно: мы наткнулись на весьма высоко- развитого индивидуума. Если только… если только он не нор- ма для его расы. — Видно было, что Главного администратора расстроила последняя мысль.
Дивай-ин сказал:
— Существо нарисовало ужасную картину этой… этой птицы… этого…
— Грифа, — подсказал Главный администратор.
— Он представил
— Не ранее, чем мы завершим то, для чего посланы, — твердо сказал Главный администратор. — Не думаете ли вы, что я наслаждаюсь картиной… поедания падали… Вы должны собрать дополнительные сведения.
Дивай-ин в конце концов кивнул. Он понимал, конечно. Главный администратор не более сильно, чем любой харрианин, желал вызвать атомную войну. Он оттягивал момент решения так долго, так только мог.
Дивай-ин засадил себя за еще один разговор с дикарем. Он оказался совершенно невыносимым и последним.
У дикаря на щеке имелся кровоподтек, словно он снова сопротивлялся моувам. Так оно и было в действительности. Он делал так много раз и ранее, и моувам, несмотря на их самое искреннее желание не причинять вреда, иногда случалось ушибить его. Можно было ожидать, что дикарь поймет, как упорно они стараются не ранить его, и в результате утихомирится. Вместо этого сознание своей безопасности как будто подстрекало его к еще большему сопротивлению.
(«Эти виды больших приматов порочны, порочны», — с печалью думал Дивай-ин.)
Больше часа беседа вертелась вокруг малозначащих тем, а потом дикарь сказал с внезапной враждебностью:
— Как долго, вы говорите, ваши объекты находятся здесь?
— Пятнадцать ваших лет, — ответил Дивай-ин.
— Совпадает. Первые летающие тарелки были замечены сразу после второй мировой войны. За какое время до ядерной войны, повашему, вы появились?
Машинально Дивай-ин проговорился:
— Мы и сами хотели бы знать, — и внезапно остановился.
Дикарь сказал:
— Я думал, что атомная война неминуема. Прошлый раз вы сказали, что прождали лишних десять лет. Вы ожидали войну десять лет назад, не так ли?
Дивай-ин проговорил:
— Я не могу обсуждать этот предмет.
— Нет? — дикарь кричал. — Что вы собираетесь делать? Как долго вы будете ждать? Почему слегка не подтолкнуть войну? Не ждите, гриф. Начните ее.
Дивай-ин вскочил на ноги.
— Что вы говорите?
— Почему вы еще ждете, вы, грязные… — Он задохнулся на неизвестном бранном слове, затем продолжал равнодушно: — Не так ли поступают грифы, когда некое бедное несчастное животное или, может быть, человек, слишком долго умирает? Они не могут ждать. Они спускаются, кружась, и выклевывают его глаза. Они дожидаются его беспомощности и только подталкивают его к последнему шагу.
Дивай-ин быстро удалил его и вернулся в свою спальню, где много часов болел. Он не спал ни тогда, ни следующей ночью. Слово «гриф» звучало криком в его ушах, та последняя картина плясала перед глазами.
Дивай-ин сказал твердо:
— Ваше превосходство, я не могу больше говорить с дикарем. Если вам нужны еще какие-либо данные, я не могу помочь вам.
Главный администратор выглядел измученным.
— Я знаю. Эти образы с грифами — их очень трудно воспринять. Если вы заметили, они не произвели на него впечатления. Большие приматы невосприимчивы к таким вещам, бесчувственны, черствы. Это часть их образа мыслей. Ужасно.
— Я не могу добыть вам больше сведений.
— Все в порядке. Я понял. Кроме того, каждый дополнитель- ный вопрос только подтверждает предварительный ответ, ответ, который, я думал, был только предварительным, который, я искренне надеялся, был только предварительным. — Он опустил голову в свои поседевшие руки. — У нас есть способ начать за них ядерную войну.
— О! Что нужно сделать?
— Это нечто очень прямое, очень простое. Это нечто, о чем я не мог подумать. Или вы.
— Что же это, ваше превосходство? — Дивай-ин чувствовал себя заранее напуганным.
— Что держит их в состоянии мира сейчас — то, что ни одна из двух почти равных сторон не смеет взять на себя ответственность начала войны. Если, однако, одна сторона сделает это, то другая — ну, будем откровенны — отплатит сполна.
Дивай-ин кивнул. Главный администратор продолжил:
— Если единственная ядерная бомба упадет на территорию любой из двух сторон, жертвы тотчас предположат, что другая сторона бросила ее. Они почувствуют, что не могут ждать дальнейших атак. Полная расплата последует в течение нескольких часов; другая сторона отплатит в свою очередь. В течение недель все будет кончено.
— Но как мы заставим одну из сторон сбросить ту первую бомбу?
— Мы не будем заставлять, Капитан. Вот в чем дело. Мы сбросим первую бомбу сами.
— Что? — отшатнулся Дивай-ин.
— Так и есть. Настройте себя на образ мыслей больших приматов, и этот ответ сам к вам придет.
— Но как мы сможем?
— Мы смонтируем бомбу. Это достаточно легко. Мы пошлем ее вниз на корабле и сбросим над какой-нибудь населенной местностью…
— Населенной?
Главный администратор посмотрел в сторону и с трудом проговорил:
— Иначе эффект будет потерян.
— Я вижу, — сказал Дивай-ин.
Он видел грифов, он не мог ничего с этим поделать. Он видел их как больших облезлых птиц (как маленькие безвредные летающие твари с Харрии, но гораздо больше), с кожистыми крыльями и длинными хищными клювами, снижающихся кругами и выклевывающих глаза умирающим.
Руки его закрыли глаза. Он сказал с дрожью в голосе:
— Кто будет пилотировать корабль? Кто будет сбрасывать бомбу?
Голос Главного администратора был не сильнее, чем у Дивай-ина.