Кисло-сладкая журналистика

Ганапольский Матвей Юрьевич

Это было правдой.

Все привыкли к классическому интервью, сказала ведущая, но подобная форма явно не подходит такому оригинальному журналисту, как я. Ведь у меня брали сотни интервью. И это было правдой.

Поэтому ведущая ласково улыбнулась, она мне предлагает игру в ассоциации. Она будет называть слова, а я должен ассоциативно начинать рассказ о себе, руководствуясь чувствами, которое у меня вызовет это слово.

И далее, не дав мне открыть рот, ведущая произнесла: «Барабан».

И замолчала.

Вдумайтесь, я летел в этот город четыре часа на самолете. Гостиница была плохая, кровать жесткая и узкая. Из крана текла сомнительная вода. Все бросив и не отдохнув, я побежал на интервью.

Я хотел рассказать о своей работе. О том, что люблю людей провинции, которые не потеряли человеческий вид из-за круглосуточного сидения в Интернете.

И вот передо мной сидит девушка и говорит: «Барабан».

Я не знаю, какого ответа она от меня ждала, и почему она сказала именно это слово. Но клянусь, оно не рождало у меня никакой другой ассоциации, кроме сладостной картины, что я стучу по ее голове барабанными палочками.

– А какие у вас еще слова? – спросил я.

– Разные, – мило произнесла девушка. – Сирень, пистолет, крем для ног. У меня всего тридцать слов. Я хотела поговорить с вами полтора часа. А потом бы мы взяли лучшее.

– Я хочу предложить вам другую игру. – сказал я. – Она называется «игра на выбывание».

Я хочу сыграть с вами в эту игру, потому что не хочу умереть прямо в студии.

– Как интересно, – сказала ведущая. – А в чем суть?

– Суть в том, что вы выбываете из студии, и на ваше место садится кто-то другой.

Девушка обиделась и убежала. Через пять минут на ее место сел хмурый человек средних лет, на ходу поправлявший только что одетый галстук.

– Простите, она из начинающих, – коротко сказал он. – Сколько у вас свободного времени?

– Немного, – сказал я. – Я очень устал с дороги. А сколько мой эфир будет на выходе?

– Пятнадцать минут, – сказал человек. – Это страница телевизионного журнала. Давайте так, я делаю вступление и один вопрос. Дальше вы.

– Хорошо, – сказал я. – И давайте писать под прямой эфир, чтобы не резать. Когда будет 14 минут, скажете.

Мы начали запись. Ведущий коротко представил меня и спросил, почему я приехал. Я начал рассказ, переходя с темы на тему.

За всю запись ведущий задал мне три вопроса: первый – о цели приезда, второй – часто ли я езжу в провинцию и зачем. И третий – можно ли ждать от меня новых проектов, и какие они будут.

На четырнадцатой минуте ведущий сказал: «К сожалению, у нас осталась минута». Этим он предупредил не только зрителей, но и меня. Я стал поглядывать на большие студийные часы, и через минуту мы закончили разговор.

Мы писали ровно пятнадцать минут. Когда мы вышли в коридор, он коротко попрощался и сказал, что ему надо бежать – он заведующий отделом, и у него начинается летучка.

– Я рад встрече с вами, – сказал я. – Обожаю профессионалов.

– Спасибо, – сказал он. – Приезжайте.

Профессионализм этого ведущего состоит в том, что он правильно оценил все обстоятельства.

Он понял, что я устал, но готов к разговору. Но мучить меня не желательно.

Он объяснил мне, что мы будем в эфире пятнадцать минут. И это очень важно. Это позволило мне определить необходимую плотность разговора, о чем подробно речь пойдет чуть позже.

Он знал, что я не новичок, и понимал, что я сам могу все рассказать. Поэтому он не мешал мне, но задал точный и необходимый вопрос о приездах в провинцию. Тем самым он дал мне возможность сделать необходимые комплименты его городу так, чтобы это не выглядело навязчиво.

Последний вопрос также был точен. Это классика интервью. Гость должен рассказать о своих новых проектах.

И еще одно. Он взял на себя труд следить за часами, освободив меня от необходимости все время косить взглядом. Но последняя минута была на мне. Я должен был в нее уложиться, ведь мы договорились писать под прямой эфир.

Потом я спросил, что делает этот человек. Мне сказали, что он заведующий отделом спортивных программ.

Это многое объясняло. Спортивные журналисты очень конкретны, как и сам спорт. В их работе ничего лишнего.

Его, как профессионала, было видно сразу. Он быстро оценил мое состояние, как вы помните, об этом я говорил, и это очень важно. Он знал формат и сразу понял, что в пятнадцати минутах на выходе не может быть более трех вопросов.

Логика тут проста – пятнадцать минут разделите на три. Получается по пять минут на тему. Если вашего собеседника не нужно тянуть за язык, то это оптимальное время развернутого ответа на вопрос, с возможным уточнением внутри этого отрезка. Что и было исполнено. Не забудем, что ведущему еще нужно поздороваться с гостем и попрощаться. Это еще на минуту меньше.

Теперь об этой милой девушке. Она, наверное, как и многие новички, хотела «раскрыть меня», избрав такой диковинный ход.

Безусловно, формы интервью могут быть разными, и ход «ассоциаций» не возбраняется. Более того, эта девушка могла бы сделать такую передачу, и она могла быть популярной. Но все всегда упирается в извечные вопросы: где, когда, с кем, и сколько.

В данном случае она явно неверно оценила ситуацию.

Итак, подведем итог обсуждения этого мифа.

Как человек, давший множество интервью и взявших их огромное количество, я ответственно заявляю, что постановка задачи «раскрыть гостя» – это глупость и ложная цель.

Потому что для меня абсолютно очевидно следующее:

Я никогда не скажу в эфире то, что не хочу говорить, даже за деньги.

Я лучше всех знаю свою биографию, свою жизнь и планы. У меня нет уголовного прошлого и темных пятен в биографии. Меня невозможно поймать неожиданностью факта. Если у меня появятся темные пятна, то я перестану ходить на интервью. Если я предполагаю или у меня появится ощущение, что ведущий имеет какую-то другую цель в нашем разговоре, он немедленно будет прекращен.