Китай, Иран, Россия: новая Монгольская империя? Поиск главенства и кибер-конфликты: геополитическое воссоединение в Центральной Азии
Шрифт:
Итак, деспотичной, дикой, мистической и воинственной России противопоставляются Персия и Китай, две державы, которые наоборот характеризуются порядком, изысканностью, религиозной слепотой и поиском мира.
Отношения между Персией, Россией и Китаем можно таким образом разделить на три связи с убывающей интенсивностью: сильные гармоничные связи, поддержанные изысканными цивилизациями Персии и Китая, являются противоположностью реальному недоверию между конкурирующими империями Китая и России. Между этими двумя, хорошие русско-иранские отношения объясняются вполне понятными взаимными интересами. В этом контексте Иран, сильно связанный с Китаем, и в меньшей степени с Россией, выступает в роли ключевого элемента. Еще нужно, чтобы он смог искусно объединить
ГЛАВА II. МОНГОЛЬСКАЯ ИМПЕРИЯ И ЕЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ПОТРЯСЕНИЯ
Если мы останемся едиными, мы завоюем весь мир
Берке, хан Золотой Орды
История монгольских завоеваний это, прежде всего, история величественной евразийской империи, которая для нас, европейцев, остается неизвестной и сильно пропитанной клише, напрямую исходящими из страха, который эти свирепые воины внушили людям Средневековья. Но помимо мифов интересно, все-таки, рассмотреть реальность этой политической сущности, которая была бесконечно сложнее и утонченнее, чем те варварские орды, к которым многие хотели бы ее свести. Ведь она могла вести сложные дипломатические игры и поддерживать такие разнообразные и широкие культурные и торговые связи с китайским, арабо-персидским, славянским, европейским, и, главным образом, с тюркским миром.
Прежде чем стать базой для самых фантастических завоевательных войн в истории, эта столь же дикая, сколь и недружелюбная страна, как и нынешняя Монголия, была предметом жесткой борьбы между народами, которые не имели, однако, ничего общего с алтайскими народами. Киргизы (кыргызы), кочевое индоевропейское, но тюркоязычное племя, происходившее из района реки Енисей, подчинив уйгуров, действительно господствовало на плато Центральной Азии примерно в восьмом веке нашей эры. Этот регион верхней Монголии был ничем иным, как священной землей тюрков «Отюкень», омываемой реками Орхон, Селенга и Тола (Туул). Вопреки законной привязанности к этой земле, киргизы не сумели на ней удержаться. Воспользовавшись слабостью киргизов, кидани (китани), небольшой народ, происходящий из Манчжурии, который до тех пор подчинялся господству тюрков-уйгуров на западе, китайцев на юге, и корейцев на востоке, захватил в 924 году столицу киргизов Кара-Балгасун. После этого у киргизов не осталось другого выбора, как снова вернуться в долину Енисея, из которой они вышли. «Древняя священная земля тюрков принадлежала уже не тюркам, а монголам».
Для киданей это было началом впечатляющего непрерывного ряда завоеваний в Китае и в Корее. Крушение династии Тан и большие междоусобицы, которые разрывают Китай — в последующий период он делится на десять царств — позволяет киданям не только захватить все территории, расположенные севернее Хуанхэ (Желтой реки), но также присвоить себе титул империи, который они сохранят до 1125 года (династия Ляо). В сравнении с уже городским, урбанизированным Китаем, располагавшим огромными богатствами, и где их власть не была утверждена, пустые степи настоящей Монголии выглядели жалко в глазах новых Сыновей Неба, которые быстро «китаизировались», как в политическом, так и культурном плане.
«После чего, хозяева порта, хозяева острова, не зная, что с этим делать, по правде сказать, очень гражданским способом», как сказал бы об этом Виктор Гюго, кидани предложили уйгурам, которых они изгнали, вернуться назад, чтобы управлять этой бедной провинцией от их имени. Предложение, которое уйгуры, богатство которых уступало их гордости, отвергли. Тем не менее, эта видимость успеха не могла скрыть неустойчивости империи киданей, которая только поверхностно господствовала над этими огромными завоеваниями. Подточенная ссорами из-за прав наследования и другой внутренней борьбой между партиями, власть Ляо не смогла сконцентрироваться на опасности, которую представляло появление династии чжурчженей, Цзинь.
За несколько лет династия Ляо была сметена. Чжурчжени захватывают власть в Китае, в то время как последние кидании убегают на запад, где они после ряда безрезультатных попыток отвоевать императорский трон расселятся, чтобы основать свое независимое государство, которое будет завоевано монголами только в 1218 году. Киргизы повернулись спиной к истории; кидани убежали на запад для непродолжительной передышки; уйгуры были уничтожены, в то время как китайцы терзали друг друга. В качестве реакции на эту пустоту народы, пришедшие из Манчжурии, все больше расселялись на этих землях, которые одно время носили их имя между десятым и двенадцатым веками, точнее установить невозможно. И именно в эту смутную эпоху и родился Тэмуджин.
Трудно описать монголов того времени, когда родился Тэмуджин. Монголы не знали письменности до середины тринадцатого века, и чтобы узнать о них, нужно обращаться к китайским или персидским источникам, что, кстати, означает, что монголы, возможно, отнюдь не были столь темны, и что «мосты» между этими различными культурными полюсами существовали еще до завоеваний Чингисхана. Без сомнения легче было бы сказать, кем монголы не были. Действительно в двенадцатом веке все эти племена не образовывают еще ни нации, ни царства, ни тем более империи. Кочевники меняли местоположение своей столицы в зависимости от времен года, и их образ жизни кажется несовместимым с понятием границ.
Много было написано, и написано неправильно, о необычайных деяниях Тэмуджина, этого легендарного завоевателя, ставшего Джингиз Каганом (Царем Вселенной), которого мы знаем под именем Чингисхана. Это вполне обычное дело, что в биографию Великого хана попали чудеса и эпизоды, не поддающиеся исторической проверке. Был ли он действительно сыном пятнистого Голубого Волка и Дикой Лани, как это утверждает монгольская хроника? На самом деле, это даже неважно для изучения нашей темы. Давайте оставим эти дискуссии экспертам по генеалогии. К сожалению, неопределенность характеризует не только его происхождение, но и, по крайней мере, первые тридцать лет его жизни — половину — о которых не существует никаких источников, кроме более поздней монгольской хроники, дошедшей до нас только в китайской или персидской версиях.
Какой бы ни была правда об его происхождении, некоторые факты бесспорны. Сын главы племени, родственно связанного с последним монгольским правителем, Тэмуджин женился на дочери главы другого могущественного племени. Благодаря очень тонкому пониманию политики и умелой игре с союзниками, он добивается первых военных успехов. За несколько лет он устраняет всех своих противников, приобретает уважение племен и становится единственным правителем Монголии. Как раз с этого момента начинается великая эпопея того, кто получил титул Чингисхана. Территориальные приобретения все увеличиваются, когда мирным, когда насильственным путем.
Этот аспект, который слишком часто остается в тени, является, однако, фундаментальным. Потому что, как столь точно указывает Жан-Поль Ру, «в степных войнах побежденные сплавляются с победителями, придавая тем, как об этом говорил древний текст, „свою энергию и свои силы“. Рядом с различными монгольскими племенами, которые составляли ядро войск Чингисхана и которых совсем нелегко было убедить, отныне оказывались, следовательно, и большие тюркоязычные народы: найманы, кереиты, онгюты, карлуки, киргизы, уйгуры, татары, то есть, если предположить, что у каждого народа численность населения была одинакова, то на каждого монгола приходились семь тюрков. Редкое явление: имя татар вскоре стало, к большому гневу самих монголов, обозначать все их объединенные орды, а позже и всех жителей степей Восточной Европы, Центральной Азии и Сибири, и закрепилось за ними отнюдь не только случайно, что позволяет увидеть значимость их роли».