Китай: страницы прошлого
Шрифт:
Область влияния сил фын шуй была весьма обширной. Самые разнообразные явления приписывались их таинственному воздействию. Например, если в семье умирал ребенок, то домочадцы приписывали несчастье действию фын шуй, старались оставить проклятый небом дом и переехать в другой: иначе, мол, смерть настигнет еще кого-нибудь.
Как считали верующие, силы фын шуй гораздо чаще оказывали вредное влияние, чем благодетельное, ибо они были злонамеренны по своему существу. Но их вредное влияние могло быть приостановлено и даже изменено в благоприятную сторону, если удавалось вызвать на помощь другую, высшую, силу. Вот почему каждый город или населенный пункт избирал для защиты какой-нибудь предмет неживой природы: скалу, холм и т. п. Местные жители называли это «наш фын шуй». Если же этот предмет имел сходство с каким-нибудь живым существом, ему приписывалась особая сила.
В конце XIX в. в одном
Подобные холмы или скалы встречались в Китае очень часто. Если же местность не имела естественного, воздвигнутого самой природой защитника от сил фын шуй, население создавало его искусственно. Город без защиты от таинственных сил в глазах суеверных людей был все равно что без стен, и ему грозила гибель. После проникновения в Китай буддизма такой защитой чаще всего служила пагода — многоэтажная башня с небольшими выступами и карнизами с загнутыми краями, увешанными колокольчиками или пластинками, звон которых напоминал «вечную музыку миров». Пагоды обязательно имели нечетное количество этажей — 3, 5, 9, 11 и более. Самая высокая пагода насчитывала 15 этажей. По форме пагоды были квадратные, шести-, восьми-, двенадцатиугольные или круглые. Они сооружались, как правило, в окрестностях города.
Многие пагоды, сохранившиеся и по сей день, являются великолепными памятниками архитектуры. Одно из таких замечательных сооружений — Большая пагода диких гусей (Даяньта), построенная в VII в., во времена династии Тан, в городе Сиани.
Грандиозность и величественность Даяньта вызывали изумление. Известные поэты Танской династии Цэнь Шэнь и Гао Ши после совместного посещения пагоды написали стихотворение:
Словно могучий источник, рвущийся ввысь из-под почвы, Башня стоит одиноко, к горным чертогам вздымаясь. Если подняться на башню, к самому верху подняться, Кажется, точно земного ты отрешился навеки. Лестница кверху стремится, точно по воздуху вьется, Башня же всею громадой давит Китай беспредельный. Эта постройка прекрасна, зодчего мысль вдохновенна, Видно, что люди трудились, споря в искусстве с богами. Башни высокие стены солнца лучи заслоняют, Ярус седьмой достигает синего купола неба. Если посмотришь оттуда, с башни высокой, на землю, То под собою увидишь птицу в парящем полете. Если ж прислушаться долу, слышны стенания ветра; Встретив нежданно преграду, мечется ветер смущенный.О важной роли пагод — защитников от злых духов — свидетельствует случай, происшедший в начале XX в. в одном городе на юге страны. Жители города попали в беду. Чума косила людей, разливы рек и засуха губили посевы, разоряли народ. Все это объясняли тем, что город был беззащитен от козней таинственных злых духов. Чтобы избавиться от бед, решено было обратиться к двум известным геомантам. Те посоветовали выстроить в городе две пагоды: у восточных и у западных ворот.
Горожане, напуганные постоянными бедствиями, охотно жертвовали деньги на постройку. Вскоре оба сооружения были закончены, и жители приободрились. Все успокоились, уверенные, что отныне они вне опасности и злые духи уже не посмеют приблизиться к городу. Хотя бедствия по-прежнему навещали жителей, они твердо верили в силу пагод.
Суеверия и мистика распространялись не только на различные предметы и явления природы, но, например, и на такие абстрактные понятия, как цифры. «Когда люди научились уже неплохо считать и оперировать отвлеченными числами, — замечает А. И. Бородин в книге „Число и мистика“, — они заметили, что в окружающем их мире многое зависит от числовых соотношений. По прошествии определенного количества дней в природе начинается новый цикл развития. Высота звука, издаваемого струной, определяется длиной этой струны. Все это, естественно, натолкнуло людей на мысль о божественной сущности чисел». Суть числовых суеверий и числовой мистики состоит в том, что отдельным числам приписывается таинственное значение. Числовая мистика получила большое распространение в старом Китае: в глазах древних китайцев почти все цифры обладали кабалистическим значением, и это использовалось прорицателями для предсказания судьбы. Так, цифра «1» приносила несчастье. Цифра «3» связывалась с тремя основными силами — небом, землей, человеком, тремя источниками света — солнцем, луной, звездами, тремя родами уз: между государем и чиновниками (справедливость), между сыном и отцом (любовь), между мужем и женой (согласие), тремя легендарными правителями — Яо, Шунем и Юем. Цифра «4» была связана с понятием четырех «чудесных животных»: единорог, феникс, дракон, черепаха. Цифра «5» символизировала счастье и считалась кабалистической, потому что было пять стихий: земля, вода, огонь, дерево, металл. Цифра «7» — символ сердечности и добродетели. Цифра «8» ассоциировалась с Буддой и т. п.
В годы правления маньчжурского императора Цяньлуна (1736–1796) в Храме неба проводились большие ремонтные работы. Был дан строжайший императорский наказ: везде должны были применяться нечетные цифры, прежде всего «3» и «9», а также кратные им числа. Диаметр самого верхнего яруса в храме был 9 чжанов (чжан равен 3,2 м), диаметр среднего яруса — 15 чжанов, диаметр нижнего яруса — 21 чжан. Каждому ярусу соответствовала круглая каменная площадка в основании храма. Первая площадка была сложена из 9 камней, вторая — из 18, третья — из 27 и т. д. Длина дорожек от верхнего яруса к среднему и от среднего к нижнему составляла 9 шагов.
В молитвенном ритуале также присутствовала числовая символика. Во время молебствий небу император 3 раза становился на колени и совершал челобитье по 3 раза. Музыканты исполняли 9 ритуальных фрагментов; духу неба дарили 9 кусков шелка.
Процедура преклонения перед духом, лишенным материальной оболочки, была довольно сложной. Действительно, как можно молиться духу, если тот «парит» где-то в воздухе и его невозможно ни видеть, ни осязать? Желание наглядно «воссоздать» образы духов породило пантеон идолов, которые были ближе верующему, чем, так сказать, «духи вообще». В самом деле, китаец, находясь в буддийском или даосском храме, хотел иметь дело с «конкретным» духом, а не с какой-то абстракцией. Так возникло поверье о возможности воплощения духа в какой-либо предмет. По убеждению верующих, в идолах, изваянных руками людей, живут божества.
Идолов делали из металла, камня, дерева или глины. Чаще всего каркас будущего божества покрывался известковым раствором, а затем листовым железом или позолотой. Иногда внешняя сторона статуи раскрашивалась различными красками.
Статуя идола тщательно обрабатывалась умелыми мастерами и могла своим видом оказать глубокое эмоциональное воздействие на верующих. Лик божества явно выражал различные чувства: любовь, сострадание, хорошее настроение, задумчивость, ярость или гнев.
Каждый раз после того, как новая статуя идола была изваяна, раскрашена и позолочена, она торжественно переносилась в храм, где уже находился точно такой же идол. Участники торжества падали на колени перед божеством-ветераном, умоляя его отдать часть пребывающей в нем чудодейственной силы новой статуе.
Золе курительных палочек, приносимых в дар божеству, приписывалась чудодейственная сила. Отсюда произошел широко распространенный в Китае обычай носить на груди в виде амулета мешочек с золой. Из стоявшей на алтаре курительной чаши старого идола брали немного золы и насыпали в чашу у пьедестала нового идола. Затем нового идола переносили в тот храм, для которого он был предназначен, и водружали на алтарь. Водворив в храм новую статую, жрец смазывал идолу глаза, рот, нос и уши (а иногда руки и ноги) красной тушью или кровью. Этим способом новому богу «открывали» органы чувств. После такой операции идол-бог, по убеждению верующих, получал возможность общаться с внешним миром. Теперь он уже был в состоянии выслушать обращенные к нему мольбы и отзываться на них; мог насладиться жертвенными дарами и благоуханием фимиама.