КК. Книга 8
Шрифт:
Как быстро летит время, забирая то, что дорого. Вот и маленький Берни стал мужчиной, и его детство осталось позади.
Леди Лотта подождала, пока сын уйдет в свои комнаты, и направилась в часовню, переодевшись в темно-фиолетовое платье. Вдовьи цвета. А незадолго до полуночи в часовне появилась придворный маг Инляндии, леди Виктория. Вся посеревшая, выглядевшая старше, чем обычно, с красными от недосыпания глазами. Она тоже еле держалась на ногах. Извинилась за поздний визит, облизнула сухие губы и попросила выслушать ее. И рассказала обо всем, что случилось
– Простите, что не уберегла, - совсем тихо завершила придворный маг свой рассказ. Леди Лотта слушала ее, склонив голову.
– Если он не смог себя уберечь, то и вы бы не смогли, - графиня вытерла тонким платком снова полившиеся слезы и горько улыбнулась.
– Вы не представляете, сколько в нем было мощи.
– Представляю, - прошептала волшебница. Глаза ее болезненно поблескивали в свете свечей. Маленькая часовня подавляла тишиной, и громко говорить казалось святотатством.
– Леди Шарлотта… вы законная супруга его величества. Я могу свидетельствовать об этом, если вы пожелаете получить полагающийся вам статус и привилегии. Уверена, его величество настаивал бы именно на таком решении.
– Он умел настаивать, - согласилась леди Лотта все с той же горькой улыбкой.
– Но что мне может быть нужно, когда его нет? Пусть тайна остается тайной. Спасибо вам.
Вики покачала головой, взяла ледяные руки леди Шарлотты в свои, поцеловала их.
– Простите, - прошептала она снова.
– Если я могу что-то сделать для вас… хотя бы дать сейчас здоровый целебный сон… пожалуйста…
– Нет, - непреклонно ответила леди Лотта.
– Пусть никто не знает и не узнает. Но я должна проводить его, как положено жене.
Люк
Дым поднимался под потолок герцогского кабинета и тек в сторону открытого окна. В помещении было холодно, но его светлость курил одну сигарету за другой, ощущая непривычную растерянность, и не спешил закрыть створки.
Нужно было подняться и идти к Марине, но Люк все думал, пытаясь найти тот самый верный подход, тот идеальный вариант поведения, который сможет выправить ситуацию. Только бы не сделать ещё хуже, как сегодня после возвращения из дворца Рудлог. Терпение, Люк, терпение и спокойствие. Все-таки ты счастливчик - Марина, несмотря ни на что, дала обеты, и она здесь, не осталась в Рудлоге. Теперь все зависит от тебя.
Герцог пробовал отвлечься. Только что из кабинета вышел Леймин, который донес имеющуюся на нынешний момент информацию по взрыву в усыпальнице Инландеров - всю, которую удалось достать. Погибли главы почти всех высших семей Инляндии. У кого-то остались в живых дети, у кого - внуки или племянники. Из действующих герцогов живы только он, Дармоншир, старик Ливенсоуз, слегший с приступом подагры, и Таммингтон, попросту опоздавший из-за забарахлившего телепорта. И последнему Люк был искренне рад.
– Софи Руфин пришла в сознание, - сообщил старик в конце разговора, неодобрительно вращая глазами.
– Как я и говорил ранее,
– Слуги болтают?
– кисло осведомился Люк.
– Легенды уже рассказывают, - буркнул Жак.
– Внутри замка-то болтать не запретишь. Все считают, что супруга застукала вас с любовницей и устроила скандал. И то, что вы эту… женщину не удалили сразу же, чести вам не делает, ваша светлость.
– Да нельзя, - тоскливо сказал Люк, и Леймин понимающе кивнул, - в любой больнице сразу же заинтересуются, откуда пострадавшая с такими повреждениями, доложат в полицию. Нужно избежать даже малой вероятности скандала. Это уже не говоря о том, что Софи могут искать, что бы убрать и присвоить «Поло». И … случившееся - моя вина, Леймин. Я обещал ей защиту. Так что как выздоровеет - переправим в подготовленный дом. А пока придется лечить ее здесь.
– Что-то вы… не учли, милорд, - старый безопасник явно хотел употребить более крепкое выражение.
Люк невесело хмыкнул.
– И не говорите, Жак.
Леймин ушел, а Люк еще некоторое время курил, размышляя и периодически морщась. Подошел к окну - закрыть его, вдохнул зябкую морось, брошенную в лицо порывом ветра, и внутри, в сердце, неприятно резануло. Тянуще, тоскливо.
И здесь беда. Кембритч действительно привязался к старому змею, несмотря на его деспотичность и бессовестные вмешательства в его жизнь. Люка наполняли восторгом его уроки, и, уж если на то пошло, Луциуса он уважал как неизмеримо более сильного и хитрого соперника. И учителя.
Люк налил себе коньяка, вернулся к окну и отсалютовал воющему ветру.
– За тебя, мой король, - сказал он и выпил залпом. И налил еще.
Двумя этажами выше ждала его (или не ждала, что вернее) Марина, и его светлость опрокинул второй бокал и направился к выходу. Потому что если бы он остался еще немного, это уже сильно смахивало бы на трусость.
Часы показывали семь вечера, когда он вошел в свои покои. Пахло свечным воском и едой, но накрытый стол стоял нетронутым, сверкая хрусталем и драгоценной посудой, а посреди него раздражающе возвышался покрытый розочками и вензелями торт. В комнатах царила мертвая тишина.
Люк, чувствуя неприятный холодок тревоги, распахнул дверь в спальню. Там было темно, и косой прямоугольник света упал на кровать. Расстеленную. И его светлость подошел ближе, опустился рядом в кресло, достал из кармана сигарету и принялся крутить ее в пальцах.
Марина спала - бледная, прижавшая кулаки к шее, с припухшими веками и красными пятнами на щеках. Не притворялась, не пыталась так его наказать. И даже во сне не разгладилась горькая складка у ее губ. Сейчас, без щитов своей привычной язвительности и гнева, она выглядела очень уязвимой. Он привык воспринимать ее как равную и постоянно забывал, что она на двенадцать лет младше.