Клад Царя Гороха
Шрифт:
— Ого! И это он все один?
— Что вы! Были наняты рабочие, которые и делали грязную работу за барина. А сам Копкин прохаживался рядом, размахивал чертежами своих тоннелей и рассуждал о конце света и о том, что спасутся лишь те, кто уверовал в истинную святыню нашего мира — геометрию.
— Что?
— Ну, масоны называли Создателя всего мира — Великим Геометром, Великим Архитектором или Великим Математиком, что, в сущности, одно и то же. Теперь наука доказала, что, в сущности, кое в чем они были правы. Без знаний точных наук невозможно было выстроить этот мир. Мы это начинаем понимать только сейчас, а в те годы такого рода слова
— Чертежная доска — это вы ведь уже утрируете, правда?
— Да, но из-за этих рассказов прадед Копкина и получил свое прозвище — Безумный Каменщик. Себя он считал проникшим в замысел Божий и полагал, что он достоин выполнять работу, порученную ему свыше. То есть Господь в его понимании был архитектором, он сам прорабом, а крестьяне, нанятые для рытья тоннелей, рабочими.
— Но зачем ему были нужны эти тоннели?
— Если вы взглянули на план, то, наверное, заметили, что тоннели идут в строго определенном порядке. Три самых больших расходятся веером, а затем пересекаются радиальными линиями. Прадед Копкина сам рассчитал все точки пересечений этих тоннелей. Зачем ему было это нужно, он пояснить рабочим не пожелал. Твердил, что спасутся те, кто окажется в момент конца света в этих точках пересечения. Отписал своей родне, чтобы приехали и «спаслись» вместе с ним. Эти письма даже сохранились в архиве матушки. Разумеется, никто из родни к сумасшедшему старику не приехал. Но в назначенный им же самим день конца света Копкин действительно исчез.
— Как исчез? Куда?
— Тело его не было найдено. И среди мужиков пошли слухи, что барин-то один только и спасся. Однако родственники сочли, что старик заблудился в лесу и погиб то ли от голода, то ли от клыков диких зверей, которые в ту пору еще в изобилии водились в окрестностях.
— У него были дети?
— Ни жены, ни детей, — решительно покачал головой отец Андрей. — И, таким образом, имение перешло в руки его младшего брата.
— Вы очень хорошо знаете историю семьи Копкиных.
— Почитываю на досуге. Так вот, новый владелец имения никакими странностями не отличался, жизнь вел вполне примерную и потому скучную. О нем в записках матушки Авдотьи есть всего пара строк, что этот господин любил псовую охоту, но из собак имел одну лишь легавую, с которой и ходил по лесам.
— Получается, что последний Копкин — это не прямой правнук Безумного Каменщика? Тот приходился ему лишь двоюродным прадедом. Или уже троюродным? Или даже четвероюродным?
— Я таких тонкостей не знаю, — деликатно отозвался батюшка. — Но зато могу сказать, что последний Копкин мог бы вернуть былое величие своей фамилии. Он был как раз одним из тех ярких самородков, которыми время от времени блистала эта фамилия. И одним из самых замечательных его поступков являлась женитьба на дочери купца. Но не просто купца, а купца-промышленника. Богатейшего господина Нефедова.
— Мы знаем, за своей дочерью он дал приданое в полмиллиона.
— Это только побрякушки и обстановка, — отмахнулся священник. — Главное, что Копкин помимо мишуры также получил деньги на восстановление своего имения. Но строить усадьбу на месте, где стоял их старый дом, он не стал. Поэтому новый фундамент заложили в некотором отдалении. И судьба нового дома была, как вы
Друзья слушали священника очень внимательно. Но чем больше и дольше он говорил, тем отчетливей они осознавали: история эта очень интересна, но она ровным счетом ни на шаг не приближает их к пониманию того, где сейчас находится Израк и по какой причине он, мирный и тихий любитель графики и живописи, вдруг впал в настоящие безумие и убил двух ни в чем не повинных перед ним людей.
Попрощавшись с батюшкой, поблагодарив его и получив от него кое-какие бумаги, посвященные семейству Копкиных, друзья отправились домой. Так они теперь называли между собой усадьбу.
— Даже если предположить, что Израк нанял себе в помощники Боцмана и они вдвоем спустились в колодец, все равно не понимаю, зачем Ною понадобилось убивать своего помощника!
— Найти клад за такое короткое время, чтобы потом насмерть поссориться при его дележке, они точно не могли.
— Как знать, а вдруг им повезло? То есть Израку повезло, а вот Боцману, конечно, не очень.
— Брось ты! Это сокровище люди ищут уже не первый десяток лет. Батюшка, опять же, благодетель хренов, на своем сайте подробнейшие рекомендации для этих поисков дает. Ну люди и рады стараться.
— Странно, что тут еще не ходят полчища с металлоискателями в руках.
— Прошли уже все, — махнул рукой Ваник. — Местные говорят, одно время от них тут никакого житья не было. Все окрестности обошли, все поля следом за тракторами перекопали, убедились, что ничего особенно ценного здесь нету, и ушли. Тоннели, как вы сами видели, на большой глубине вырыты. Метра три или даже четыре. Через такую толщу ни один металлоискатель не возьмет. И к тому же ведь не понятно, где именно проходит тоннель. На поверхности земли никаких опознавательных знаков нет.
— А план?
— Он весьма приблизителен.
— А другое оборудование пробовали использовать? Есть же такие штуки для обнаружения пустот в земле.
— И с эхолокаторами тоже приезжали. Только тоннели ведь очень во многих местах засыпаны землей. И на экране прибора не видно, что там такое, клад или просто земля. Копали, искали, только ничего так и не нашли.
Да уж, если тут копали с металлоискателями, и с эхолокаторами, трудно было понять, на что рассчитывали Израк с Боцманом, не обладающие никакой техникой, кроме лопат.
— Однако Людка перед тем, как ее стукнули по голове, кричала что-то о сокровище. И требовала, чтобы с ней поделили барыш. Значит, она считала, что Боцман и Израк нашли клад?
— А еще она кричала, что когда полиция узнает о том, кто такой ее Юрка, то живо зачешется.
— И кто он такой?
— Надо будет это обстоятельство при случае выяснить.
И еще по дороге друзья договорились, что для дальнейших поисков им будет лучше разделиться. Самая трудоспособная и физически сильная часть сыщицкой бригады отправится на раскопки завала в колодце, в котором нашли Боцмана. А остальные пойдут к матери Боцмана, чтобы побеседовать с ней еще раз.