Клад замедленного действия
Шрифт:
— Тогда тем более в милицию надо сообщить! — стоял на своем Олег.
— Ну вот представь! — завелся Гришка. — Сообщили мы в милицию. Понаехали сюда оперуголподмоченные всяких рангов, начали нас допрашивать да бумажки всякие давать подписывать. Мало того, что нас потом дальше огорода не выпустят, так еще всякие нюансики выплывут.
— Какие еще нюансики? — почесал взмокшую голову Илья. — Мы же ни в чем не виноваты. Гуляли по лесу. Тут эти — с пистолетом.
— Есть нюансики. Вон Олег у меня в гостях. Кто он такой, где его родители? Представляешь,
— А толку? Думаешь, милиция, тем более местная, найдет этих гавриков?
— Ну, — пожал плечами Илья, — может, и найдет.
— Да брось! — махнул рукой Гришка и схватил с полка березовый веник с поникшими от воды веточками. — Ясно же, что эти парни из Москвы — видал, какой камуфляж на них был? Фирменный! Такой на здешние зарплаты не купишь. Потом, опять же, раритетами в виде пряжек разбрасываются. Деньги их, видать, не интересуют. Интересует что-то еще… — принялся Гришка обмахиваться веником, словно веером. — Илья, ты там ближе сидишь, открой-ка дверку в каменку, пора парку поддать!
— Что, с ума сошел? — воззрился Илюха на Гришку. — Тут и так не продохнуть.
— Боюсь, дед заглянет, — пояснил Гришка, — пару не будет — сам сюда зайдет, — запорет нас до полусмерти вениками своими.
Илья согласно кивнул, выудил из большого таза с парящим кипятком ковшик и его краем осторожно подцепил чугунную маленькую дверцу, которая вела в жерло печи. Тугой столб пока еще сухого, раскаленного воздуха опалил ему плечо.
— Смертоубийство, — процедил Илюха и, зачерпнув немного кипятка, сдобренного замоченными в нем еловыми лапами и высохшими плетьми мяты, плеснул его в темный зев печи.
— Ссссссс, — целым клубком змей зашипели камни. Белое облако пара ударило в деревянные стены бани и принялось растекаться горячим туманом над потолком.
— Ай! — завизжал Гришка. — Перестарался.
— Да куда, перестарался, — болтал ногами Илюха, уши которого были надежно защищены вязаной шапкой. — Чуть-чуть совсем и поддал.
— Надо этот пар разогнать, — решил Олег и принялся крутить над собой на манер винтов вертолета дубовым веником с широкими лопушистыми листьями.
Горячий пар, закручиваемый тугими струями, стал опадать вниз.
— Мало пару! Плесни еще! — скомандовал Гришка, по-прежнему не отнимая рук от ушей, будто там у него находились динамики от танкового шлемофона.
Илюха со вздохом подчинился.
Змеи в печи охотно откликнулись сотнями злобненьких голосов.
— Ох, ну я растекаюсь, — пожаловался Олег, с которого, и правда, пот и сконденсировавшаяся на нем вода лили ручьем.
— Так что насчет мужика-то? — вернул друзей к действительности Гришка.
— Да, — стал похлопывать себя веником по ногам Олег. — В милицию как-то не с руки обращаться. Если моих родаков с отпуска выдернуть, больше они меня не то что к тебе в деревню, и в квартиру не отпустят.
— Вот то-то и оно!
Идти в лес к страшному парню в заплывшей — грязью и кровью — камуфляжной форме никому не хотелось.
Змеи в печи потихоньку утихомиривались. Раскаленные кирпичи едва слышно потрескивали. С потолка бани падали вниз крупные тяжелые капли.
Вдруг в предбаннике послышался скрип открываемой двери.
— Атас! — громко зашептал Гришка. — Дед идет!!! Быстро все взялись за веники! Илюха, поддай еще!
Илья от неожиданности и испуга шарахнул в печь чуть ли не половину ковшика, и оттуда вырвалось не облачко пара, а целый циклон, который мгновенно заполонил все окружающее пространство. Даже лампочка под стеклянным колпаком, только что ярко светившая, теперь через плотные слои пара виднелась еле-еле. Друзья, как бешеные, принялись молотить друг друга вениками. Дверь бани отворилась, в нее протиснулась лохматая шевелюра деда Трофимова.
— Как парок, братцы? — осведомился он.
— Дверь, дверь закрывай! — завопил Гришка. — Пар выпустишь!
— О, это по-нашему, по-мужицки, — довольно ответил дед и поскорее плотно захлопнул дверь.
— Уф, — опустил веник Гришка и набросился на Олега: — Ты чего меня хлещешь? У тебя что — своей спины нету?
— До моей далеко, — ответил Олег, разглядывая свой весьма пооблетевший веник.
— Зато до меня она близко, — хохотнул Илюха и принялся охаживать Олега по спине.
Через пять секунд друзья снова принялись немилосердно молотить друг друга вениками. Наконец, запыхавшись и глотая вместо кислорода раскаленный пар, троица кубарем посыпалась вниз и принялась умываться холоднющей колодезной водой, налитой в старую эмалированную ванну.
— А слабо вот так? — подмигнул друзьям Илья и плюхнулся в эту ванну прямо с головой.
— А-а-а-а! — вырвался у него крик, как только Илюха в состоянии снова был дышать. Через полсекунды он уже опять сидел на полке с глазами, круглыми, как у голодного, испуганного котенка, и грелся. Гришка решил повторить подвиг товарища и тоже, всем телом перевалившись через край, плюхнулся в ванну.
— У-у-у-у! — взвыл он так, что, казалось, потолок завибрировал, и стены вздрогнули.
Олегу ничего не оставалось делать, как исполнить тот же трюк, и его вопль превзошел все ожидания. Гришка даже с опасением посмотрел на потолок — а не рухнет ли сейчас кирпичная труба?
— Это-то еще ничего, — зябко ощупывая плечи, тут же покрывшиеся мурашками, говорил Илья. — Я вот тут в вашу баню зимой приходил и тоже так сдуру в ванну полез, а там лед оказался. Тонкий, правда. Но я порезался, довольно здорово.
— И ощущеньице? — бросил взгляд на него Гришка.
— Нет, — покачал головой Илья. — Не так круто. Меня отец запарил так, что тело ничего не чувствовало. А тут ледяная вода! Это потом, когда я выходить начал. Вот где прикол был.
— Ну-ну, приколисты, — перевел дух Гришка. — Кто завтра в лес пойдет?