Кладбище домашних животных

Кинг Стивен

«Если не его это решение, тогда чье?» – мысленно спросил Луис. И не найдя ответа, Луис отмел прочь неприятный вопрос.

– Я похоронил Спота и построил пирамидку из камней, – вяло продолжал Джад. – Пока я это делал, Станни Б. уснул. Я тряс его черт знает сколько времени, пытаясь поднять.. – но к тому времени, как мы спустились по этим сорока четырем ступенькам…

– Ступеней было сорок пять, – пробормотал Луис. Джад кивнул.

– Да, конечно. Ты прав. Сорок пять. К тому времени, как мы спустились, он шел так же ровно, словно снова чего-то сильно опасался. Мы прошли через болото, лес, бурелом и, перейдя через дорогу, оказались у моего дома. Мне тогда показалось, путешествие длилось часов десять, но по-прежнему было темно. «И что теперь?» – спросил я у Станни Б. «Теперь ты должен подождать и увидишь,

что случится», – ответил Станни и ушел. Думаю, что в ту ночь он спал на нашем заднем дворе. Вот так и вышло, что моего пса Спота, которому тогда было года два, оживил Станни Б. А жизнь Станни пошла плохо. Сперва он как-то заблудился в лесу, а потом, уже в 1912 году, 4 июля, нашли его труп. Но что до меня, в ту ночь я залез назад по плющу и улегся в кровать, а заснул, лишь только моя голова коснулась подушки. На следующее утро я проснулся почти в девять, когда моя мать позвала меня. Мой отец работал на железной дороге и уходил из дома часов в шесть, – Джад сделал паузу, подумав. – Моя мать звала меня, Луис. Она кричала…

Джад подошел к холодильнику, достал себе «Миллерса» и открыл бутылку пива о выдвижную ручку под хлебницей. Его лицо казалось желтым в рассеянном свете – цвета никотина. Одним залпом опорожнив полбутылки, он рыгнул, словно выстрелил из пистолета, а потом посмотрел через гостиную на дверь комнаты, где спала Норма. Потом он снова посмотрел на Луиса.

– Мне тяжело говорить об этом, – продолжал он. – Мысленно я возвращался к тем событиям каждый год, но раньше я никогда не рассказывал о них. Думаю, так же, как о том, каким способом люблю трахать баб. Но я расскажу тебе, Луис, потому что у тебя теперь тоже есть свой «домашний любимец». В общем-то, опасности нет, но.., бывает по-разному. Ты согласен?

Луис подумал о Черче, спрыгнувшем со стульчака, о том, как его ляжки ударились о край ванны. Он вспомнил тусклые кошачьи глаза, раньше так ярко блестевшие.

Наконец, он кивнул.

– Когда я спустился вниз, моя мама стояла, вжавшись спиной в угол между нашим ящиком со льдом и кухонным столом. На полу лежала белая занавеска, которую мама собиралась повесить. А в дверях кладовой стоял Спот, мой пес. Он был весь мокрый, с грязными лапами. Мех у него на животе тоже оказался грязным, скатавшимся. Пес просто стоял… не рычал, ничего такого.. – просто стоял.., и было совершенно ясно, это он загнал маму в угол, хотел он того или нет. Мама моя была в ужасе, Луис. Не знаю, как ты относился к своим родителям, я сужу по себе… я очень любил обоих. Понимая, что это из-за меня мама пришла в такой ужас, я расстроился, даже не обрадовался тому, что Спот стоит тут живой и невредимый. Я даже не удивился.

– Понимаю, я почувствовал примерно то же, – сказал Луис. – Когда увидел Черча сегодня утром. Я лишь…, кажется, похоже на… – Он замялся на мгновение. «Совершенно естественно это было», – именно эти слова немедленно пришли ему в голову, но тут было что-то другое, больше похожее на неизбежную дурную весть.

– Да, – сказал Джад. Он закурил новую сигарету. Его руки чуть тряслись. – И моя мама посмотрела на меня, стоящего в нижнем белье, и закричала: «Накорми своего пса, Джад. И пусть он убирается отсюда, до того как помнет и испачкает занавеску». Потом я нашел обрезки мяса и позвал Слота, но тот ушел не сразу. Мне даже показалось, он не сразу понял, что я зову его. Я даже подумал, что это не Спот, а какой-то пес, выглядевший как Спот, и все такое…

– Да! – воскликнул Луис. Джад кивнул.

– Но когда я позвал его во второй раз или в третий, он пришел. Двигаясь рывками, он приблизился ко мне. Я отвел его на веранду, и, будь я проклят, если он, пока бежал к двери, не растянулся. Он сожрал обрезки мяса так, словно за ним гнались волки. Вот тогда-то я и испугался, начал думать о том, что случилось. Я опустился на колено и обнял пса. Я так рад был увидеть его. Тут он лизнул меня в лицо, а потом…

Джад содрогнулся и допил свое пиво.

– Луис, его язык был холодным. Существо было Спотом, а когда лизнуло меня, у меня ощущение было, словно кто-то провел мне по щеке дохлой рыбой.

Мгновение они молчали, потом Луис попросил:

– Продолжайте.

– Он ел, а когда закончил, я взял старое корыто, которое держал для Спота позади веранды, и вымыл его. Спот всегда ненавидел купание. Обычно мне

приходилось купать его вместе с отцом, а когда все заканчивалось, мы могли выжимать свои штаны и рубашки. Спот после выглядел пристыженным.., как могут выглядеть все собаки. Но обычно после, извалявшись в грязи, он прыгал на веревки с бельем и мазал все простыни в грязи. Мама кричала на меня с отцом и говорила, что пристрелит пса до того, как тот умрет собственной смертью. Но в этот день Спот спокойно сидел в тазу, и я спокойно вымыл его. Мне это не понравилось. Все выглядело так, словно.., словно я мыл мертвый кусок мяса. Я взял старое полотенце и насухо вытер пса. Я видел шрамы, которые остались на его теле от колючей проволоки.., они не заросли шерстью. Шрамы напоминали маленькие ямочки. Выглядело все так, словно с того момента, как пес получил эти раны, прошло лет пять или даже больше.

Луис кивнул. На своей работе он время от времени встречался с такими вещами. Рана, казалось, заживала частично. Мысль о ранах заставила Луиса подумать о могилах, о тех днях, когда он работал «на побегушках», и о том, что зажившие таким образом раны никогда не гноились.

– Потом я осмотрел голову пса. Там никаких ямочек не было, выросла белая шерсть – маленький белый кружочек за ухом.

– В том месте, куда твой отец выстрелил? – спросил Луис.

Джад кивнул.

– Выстрелить в голову человеку или животному, не значит пристукнуть его на все сто, как это может показаться, Джад. Всегда будут самоубийцы и те, кто ломится напрямую.., не все знают, что пуля может удариться о черепную коробку и, описав полукруг, выйти с другой стороны, даже не задев мозга. Я лично столкнулся со случаем, когда парень выстрелил себе в голову над правым ухом и умер, потому что пуля, обогнув череп, разорвала яремную вену с другой стороны головы. Траектория пули выглядела как огромное авеню.

Джад улыбнулся и опять кивнул.

– Я помню, как сам читал что-то похожее в одной из газет Нормы в «Звезде» или «Справках».., в одной из них. Но мой отец сказал, что Спот сдох, Луис. Он на самом деле сдох…

– Да ладно, – сказал Луис. – Раз выговорите, что было так, значит так и было.

– А кот твоей дочери был мертв?

– Думаю, что так, – ответил Луис.

– Ты же должен был точно определить. Ты же доктор.

– Ты говоришь так, что это звучит: «Ты же должен был точно определить, Луис, потому что ты – Бог». Я – не бог. Было темно…

– Точно. Было темно, а голова кота болталась на шее, словно на шарикоподшипнике, а когда ты стал шевелить его, оказалось, что он примерз к земле. Луис, когда ты его поднимал, звук был такой, словно отрывают с металла клейкую ленту. С живой тварью так не бывает. Только в том случае ты перестанешь плавить под собой лед, если сдохнешь.

В соседней комнате часы пробили десять тридцать.

– Что сказал твой отец, когда пришел домой и увидел пса?

– Я был на дороге, играл в камешки, в грязи, так или иначе поджидал его. Я чувствовал себя так, словно сделал что-то неправильное и знал, что, возможно, меня за это выдерут. Отец при шел около восьми, одетый в железнодорожную форму, шапка, такая словно с подкладкой из поролона.., видел такие?

Луис кивнул, потом зевнул, прикрыв рот тыльной стороной руки.

– Да, уже поздно, – сказал Джад. – Может, на этом закончим?

– Еще не поздно, – возразил Луис. – Просто выпито немного больше, чем обычно. Продолжай, Джад. Я хочу услышать всю историю до конца.

– Мой отец оставил с обеда кусок старого сала, – продолжал Джад, – и он нес его в руке и размахивал им. Да еще зачем-то свистел. Уже начинало темнеть, но он и в сумерках заметил меня и сказал: «Эй, давай сюда, Джадкинс! – он любил так меня называть. А потом, – Где твой?..» Он не продолжил, потому что вспомнил, а тут из темноты выбежал Спот, но бежал он не как обычно, готовый напрыгнуть на отца, показать, что рад видеть его, а как-то вяло, поджав хвост. Мой отец тогда выронил кусок сала и отступил. Мне показалось: отец тоже подожмет хвост и попятится, побежит к забору, но он стоял, как вкопанный, глядя на пса. А когда Спот подпрыгнул, отец схватил его за передние лапы и держал их, словно пальчики дамы, с которой готовился пуститься в пляс. Он долго смотрел на пса, потом на меня, и, наконец, сказал: «Его нужно выкупать, Джад. Он него воняет землей». А потом отец ушел в дом.