Кладбище домашних животных
Шрифт:
– Да, – согласилась девочка. – Папочка, а я не стану как ленивый офицер? Анди Пасиока рассказывал о ленивом офицере и о том, как тот ходил в школу шкиперов…
– Не волнуйтесь об этом, – сказал отец. – Я позабочусь о школе, так что ты потом без всяких проблем перейдешь во второй класс.
– Я на это рассчитываю, – серьезно заметила Элли. – Я никогда не училась во втором классе, только в первом. Я не знаю, как это: учиться во втором классе. И, наверное, там будут задавать домашние задания?
– Все будет хорошо.
– Папа, а тебе наплевать на деда?
Луис уставился на дочь.
– Почему
Элли пожала плечами, словно это не так уж сильно и интересовало ее.
– Когда ты говоришь с ним, ты выглядишь так, словно тебе на него плевать.
– Элли, нехорошо так говорить.
– Извини.
Она наградила отца странным, обреченным взглядом, а потом повернулась к рядам книг: Марсер Майер, Мориц Сендак, Ричард Скорри, Беатрис Поттер и другие известные имена, в том числе доктор Сеусс. «Как эти детские писатели все понимают? Откуда они так много знают о детях? Что знает Элли? Какое это влияние на нее оказывает? Элли, что ты прячешь за маской, надетой сейчас на твое бледное, маленькое личико? Плевать на него.., о, Господи!»
– Могу я взять это, папочка! – девочка держала в руках книгу доктора Сеусса и еще одну книгу, которую Луис последний раз видел в раннем детстве, – историю о Маленьком Черном Самбо и о том, как в один прекрасный день тигры приобрели свои полоски.
«Я думал, они уже не издают эти книги», – ошеломленно подумал Луис.
– Да, – ответил он дочери, и они встали в очередь в кассу. – Твой дед и я хорошо относимся друг к другу, – сказал он и подумал об истории, которую рассказала ему его мать: если женщина по-настоящему хочет, она «находит» ребенка. Он вспомнил, как глупо и опрометчиво пообещал себе, что никогда не будет врать собственным детям. За последние несколько дней он превратился в опытного лжеца, он сам это чувствовал, но он не хотел думать об этом сейчас.
– Угу, – только и сказала Элли и замолчала. Это молчание показалось Луису очень тяжелым. Чтобы разрушить его, он спросил:
– Как ты думаешь, тебе будет хорошо в Чикаго?
– Нет.
– Нет? Почему нет?
Она снова печально посмотрела на него.
– Я боюсь.
Луис положил руку ей наголову.
– Боишься? Дорогая, ты раньше не боялась летать, ведь так?
– Я не самолета боюсь, – ответила девочка. – Ты же знаешь, чего я боюсь, папа. Я видела во сне, что мы были на кладбище, на похоронах Гаджа.., открыли гроб, а он – пустой. Потом, во сне, я перенеслась домой, заглянула в колыбель Гаджа, а она тоже оказалась пустой… но такой грязной!
«Лазарь шагнул вперед…»
Впервые за много месяцев Луис вспомнил предупреждение мертвого Паскова… сон, после которого у него оказались грязные ноги… простыни оказались в грязи и сосновых иглах.
Волосы на затылке Луиса встали дыбом.
– Такие сны бывают, – проговорил Луис. Голос его звучал почти нормально. – Но они пройдут.
– Я хочу, чтобы ты улетел с нами, – сказала девочка, – или чтоб мы остались тут. Может, мы останемся, пап? Пожалуйста! Я не хочу, чтобы мы летели с бабушкой и дедушкой.., я хочу вернуться в школу. Ладно?
– Вернешься, но немного погодя, Элли, – сказал он. – Я обещаю, – он сглотнул. – Вот я улажу тут некоторые дела, а потом присоединюсь к вам.
Он использовал аргумент, который был в стиле раздраженной Элли. Такой поворот дел мог бы обрадовать девочку, если бы она в этом что-то понимала. Но ответом ему была только пугающая тишина. Луис хотел поподробнее расспросить дочь о ее снах, но не посмел. Элли всегда говорила ему больше, чем он рассчитывал услышать.
После того, как Луис и Элли вернулись в зал ожидания, объявили их рейс. Открыли широкие двери, Криды и Голдмены встали в длинную очередь на посадку. На прощание Луис обнял свою жену и крепко ее поцеловал. Речел на мгновение прижалась к мужу, а потом отодвинулась, чтобы он, подняв Элли, мог прижать ее к своей щеке.
Элли печально посмотрела на отца.
– Я не хочу уезжать, – снова тихо сказала она и только Луис услышал ее шепот. – Я не хочу, чтобы мамочка уезжала.
– Элли, иди, – сказал Луис. – С тобой все будет в порядке.
– Со мной все будет в порядке, – повторила она. – А как же ты? Папа, а как же ты?
Очередь пришла в движение. Люди шли на посадку на 727-й, Речел взяла Элли за руку, но за мгновение до того, как она растворилась в людской массе, глаза девочки остановились на Луисе.., и Луис вспомнил, как торопилась Элли, когда улетала в Чикаго в прошлый раз: «Пойдем.., пойдем.., пойдем…»
– Папочка.
– Иди, Элли. Пожалуйста.
Речел посмотрела на дочь и словно в первый раз заметила ее испуганный взгляд.
– Элли? – позвала она, тут и Луис немного испугался. – Встань в очередь, крошка.
Губы Элли побледнели и задрожали, а потом жена и дочь исчезли, но уже там, у дверей, Элли обернулась, и Луис увидел откровенный ужас, написанный на ее детском личике. Луис помахал ей вслед рукой, подбадривая.
Но Элли не помахала ему в ответ.
Глава 44
Когда Луис вышел из здания аэропорта, холод нахлынул на него. Он начал сознавать, через что ему придется пройти. Мысленно, несмотря на возбужденное состояние, которое стало еще невыносимее, чем в тот период его жизни, когда, занимаясь в институте (Луис шесть дней в неделю пил кофе с 5 утра до одиннадцати вечера), Луис попытался еще раз все продумать, сложить отдельные части так, словно ему предстояло сдавать экзамен – самый важный из всех, что он когда-либо сдавал. И он должен его сдать, получив высший балл. Луис поехал к Бреверу – маленькому городку на другой стороне реки Пенобскот, за Бангором. Луис обнаружил подходящее место на противоположной стороне улицы от магазина Скоатсона.
– Могу ли я вам чем-то помочь? – спросил продавец.
– Да, – сказал Луис. – Мне нужен фонарь помощнее и.., что-нибудь, чтоб зачехлить его, чтоб он давал узкий луч.
Продавец был маленьким, тонким человеком с высоким лбом и внимательными глазами. Теперь он улыбался, но не по-доброму.
– Фонарик для взломщиков, приятель?
– Извините?
– Для работы в ночное время?
– Не только, – сказал Луис, ничуть не улыбаясь. – У меня нет лицензии взломщика.
Продавец замолчал, но потом решил продолжать.