Кладовщик
Шрифт:
– Вова! – протянул он руку, сияя весёлыми чертиками глаз за коричневой роговой оправой очков.
– Алексей, – ответил я рукопожатием. – Лёша.
– Кладовщиком? Вместо Коли?
– Ага, двухнедельный тренинг. Вникаю в суть.
– Эт правильно. Как обстановка, нравится?
– Пока отлично.
Галины не было. На середину площадки у входа между ресепшеном и кассами вышла администратор Наталья и сказала:
– Начинаем планёрку. Все на месте?
– Все! – сказал охранник Сергей в синей форменной рубашке и чёрных брюках. – Можно
Я осмотрелся. Возле касс стояли знакомые мне Ксюша, Катя, Татьяна, кассир – кажется, Наташа, – охранник Сергей, Володя. Шесть. Я седьмой, ну и замечтавшийся рядом Николай восьмой. Наталья, проводящая планёрку, девятая. Такая вот смена. Девять человек. Рыжей Вики не было. Наверное, отдыхает.
– Все помним, что сегодня у нас вторник? – Наталья поправила очки и придвинулась к бойкой Кате. – Катя Заяц будет у нас продавцом. Ксюша покупателем. Пойдёмте в кухонную посуду. Допустим, Катя пришла за разделочной доской.
Николай первым двинул в сторону полок с деревянными и пластиковыми досками. За ним потянулись остальные. Все остановились чуть в стороне, уступая место у досок назначенным актёрам.
– Чем могу помочь? – отчеканила Катя.
– Понимаете, тут такое дело, – начала Ксюша, – мне нужна доска. Не та, что в школе, на уроках по физике, а для разделки овощей всяких, мяса.
– У нас очень большой выбор разделочных досок. Вам нужна деревянная или пластиковая? Если из дерева, то цельная из дорогих пород или подойдёт что-то демократичное по цене?
– Хочу пластиковую. У меня страсть к твёрдому пластику, это от папы, он работал на заводе, где делали детские ведёрки и совочки.
– Понимаю. Вот, обратите внимание, прекрасная разделочная доска из твёрдого пластика от турецкого производителя.
Я посмотрел на слушателей, похоже, одному мне резануло «пластиковая доска». Будь здесь девчонки из редакции «Вечёрки», мы бы повеселились.
– Турецкая? – переспросила Ксюша. – А чего-то отечественного не будет? Я покупаю только отечественное.
– Я сразу поняла, по запаху. Что это у вас такое невыносимо прекрасное? Дайте, дайте вдохнуть. О, точно, духи «Красная Москва»! Боже мой!
– Ты чо, коза! – засмеялась Ксюша. – Попуталась?
– Девочки! – вмешалась Наталья. – Посерьёзнее.
– Вот, – показала Катя на синюю доску. – То, что вам нужно. Сделано в Урюпинске.
– Заверните три! – согласилась Ксюша и посмотрела на Наталью. – Мы всё.
– Ну девочки, – накуксилась администратор, – а дополнительные продажи, а прощание с покупателем?
– Точно! – вспомнила Катя. – Вам для такой доски нож нужен хороший. Вот видите, какой у нас ассортимент. И тёрочку удобную для морковки. Да, не забудьте, что за таким прекрасным пластиком нужен уход. Вон в том отделе есть прекрасные средства для мытья и отличные тряпочки из нежной микрофибры. Кстати, вам стол не нужен, на хорошем столе разделочная доска особенно хороша! Нет? Ну тогда до свидания, приходите к нам ещё, ждём с нетерпением.
– Ну, в принципе, если отбросить кривляние, неплохо, – согласилась Наталья. – Серёжа, открой двери, там, кажется, уборщица пришла. Хорошего всем дня, за работу!
– Куришь? – спросил у меня Николай, когда мы уединились на складе.
– А надо?
– Не. Сёдня не надо. Через полчаса машина. Хто курит, тот по-своему ждёт. Не куришь – молодец. Помрёшь с чистыми лёгкими, значитца.
Он сел за стол, придвинул тетрадку и начал в ней что-то писать. Потом глянул на меня:
– Слышь, Лёха, ты того, к Наталье сходи, уточни там, во скока точно товар приедет. Шоб мы того, были готовы. Ферштейн? Понял, значитца, по-немецки?
– Ферштейн, – с готовностью отозвался я и не спеша двинул через немаленький торговый зал к ресепшену.
Под брезентовым навесом беседовали Ксюха и Катерина, заметили меня, на секунду замолчали, потом продолжили разговор.
Наталья что-то печатала на ноутбуке с той стороны ресепшена.
– Наташа, – сказал я, – там Николай, не помню его отчества, интересуется точным временем прибытия груза.
– Коля? – переспросила Наташа. – Передайте ему, что груз уже отбыл из пункта «А».
– Хорошо, передам.
– Как вам у нас работается, Алексей Иванович?
Я растерялся. В вопросе был интерес, такое не подделаешь, такое я за время работы в техникуме уже забывать начал.
– Нормально. Мне нравится. Понятно всё, вот что главное. Нет, знаете, этих всяких подводных камней, денежных течений всяких секретных.
– Понимаю. А можно мне вас на ты называть, так удобнее было бы?
– И мне, – согласился я. – Намного удобнее на ты.
– Вот хорошо. У меня к вам, ой, к тебе завтра просьба будет. Нет, ничего страшного или сложного. Ну это завтра.
– Хорошо. Я как пионер. Всегда готов.
Николая за столом уже не было. Куда-то вышел. Я посмотрел на тетрадку. Обычная, школьная, девяностошестилистовая. Рядом показавшийся мне вчера подозрительным нож, точнее, скальпель. Я заметил на нём тёмную надпись, подошёл поближе. Wiberg. Надпись была и на шариковой ручке. Я наклонился. На белом ободке возле пишущего кончика чернело: PARKER. А кладовщик, оказывается, у нас любитель иностранного. Не зря всё время что-то по-немецки задвигает.
Я на всякий случай шагнул от стола. Ещё подумает, что я суюсь куда не надо. Интересно, он сам понимает, что набор инструментов, мягко говоря, если отбросить приставку «ино», странный. И паркер – это же не самая дешёвая ручка? Понятно, что у тех же «Бруно Висконти» есть ручки подороже, но такой паркер стоит… Интересно, сколько стоит такой паркер?
– Об чём задумался?
Я вздрогнул. Когда он ко мне подкрался? Наверное, в туалете был, я эту линию как раз не просматривал.
– Об жизни, – сказал я ему в резонанс, – стою вот, думаю о человечестве, о том, что, быть может, прошлое, настоящее и будущее существуют одновременно.