Клавдия Шульженко: жизнь, любовь, песня

Хотулёв Вячеслав Викторович

Однажды, гуляя около дома, она сказала своему соседу, музыканту: «Я слышу, как у меня на балконе шелестят листья. Почему они шелестят? Ведь там нет деревьев». Музыкант подумал, что у Клавдии Ивановны начались слуховые галлюцинации. Хемингуэй написал: «Не спрашивай, по ком звонит колокол. Он звонит по тебе». К каждому из нас придет время, когда мы услышим шелест листьев. Мы услышим, как Вечность будет шелестеть столетьями, как листьями…

Она лежала в клинике на Открытом шоссе. Шелестели листья. Но вдруг шелест прекратился, и она увидела себя на белой большой

лестнице, которая почему-то спускалась от подножия церкви. Она шла вниз по лестнице, и рядом с ней шла счастливая улыбающаяся Флер, ее любимая героиня из ее любимого романа «Сага о Форсайтах».

«— Свадьбы всегда так забавны, — почему-то сказала Флер. Девушка в совершенстве владела собой и была красивей, чем когда-либо, в белом платье, в белой фате на темно-каштановых волосах, падавших челкой на лоб; веки ее скромно нависли над темно-карими глазами. Телом она присутствовала здесь. Но где блуждала ее душа? Проходя, Флер подняла веки — и беспокойный блеск белков запечатлелся в глазах…»… Клавдии, как трепет посаженной в клетку птицы.

…Когда похоронная процессия направлялась из ЦДРИ к кладбищу, шел сильный дождь. Едва приехали на Новодевичье — выглянуло яркое желтое солнце.

Глава 12

Георгий Кузьмич Епифанов пребывал в очередной командировке во Владивостоке. Утром он вышел из своего номера, спустился на лифте на первый этаж и, как водится, первым делом купил свежую «Правду». На последней странице на него смотрела Шульженко, его Клавдюша, в платье с белым отложным воротничком… Он хорошо помнил этот снимок, и помнил, когда ее снимал. Он никак не мог понять, почему портрет в черной рамке… Через некоторое время, когда появилась «резкость», он увидел под портретом текст, а под текстом большое количество фамилий и первая из них — К. Черненко. В 1984 году он был первым человеком в государстве.

Она умерла 17 июля. Еще ничего не предвещало грозных событий, какие через несколько лет обрушатся на огромное пространство, занимавшее одну шестую часть суши Земли. Однако убежден: смерть Клавдии Шульженко стала предвестником распада великой империи.

…В 1996 году Владимир Филиппович Коралли готовился торжественно отметить свое девяностолетие. Он уже договорился с ЦДРИ о своем юбилейном вечере, о небольшом концерте, о количестве столиков и гостей. Потом позвонил Лидии Семеновне Лапиной и попросил ее приехать. Он ей сообщил, что юбилей свой, он, конечно, отметит, а потом умрет. И попросил ее помочь сделать так, чтобы его похоронили вместе с Клавдией Ивановной… Коралли умер за несколько дней до своего юбилея. Игорь Владимирович, сын, выполнил его просьбу.

В Харькове родственник Шульженко Б. С. Агафонов на свои деньги открыл музей Клавдии Ивановны. Собственно, это даже не музей, в строгом смысле этого слова, а клуб друзей Шульженко. Самое поразительное, что среди ее друзей очень много «постперестроечной» молодежи, которая знает Шульженко только по пластинкам и редким телевизионным записям. Им удалось организовать

ежегодный фестиваль песни имени К. Шульженко. В Харьков уже несколько лет подряд съезжаются на этот фестиваль ведущие певцы России, Украины, других городов и стран.

Жизнь Клавдии Ивановны Шульженко продолжается. Несмотря ни на что.

Эпилог

22 марта 1997 года в газете «Вечерняя Москва» появилась большая статья, озаглавленная: «Жорж. Одинокий рыцарь примадонны» и подзаголовок: «Пенсионер Епифанов живет наедине с портретом своей мечты». Это был рассказ о нем и о ней. Я решил, что лучше, чем Епифанов, известный советский кинооператор, заслуженный деятель искусств, вошедший в советскую киноэнциклопедию, — лучше него мне никто не расскажет о Клавдии Ивановне Шульженко. Позвонил. Телефон молчал, на следующий день — то же самое.

Через некоторое время выяснилось, что он умер. 24 марта. В день рождения Шульженко.

Летом 1997 года я попал в квартиру Георгия Кузьмича Епифанова, человека очень пунктуального и высокоорганизованного. Документы, письма, сценарии, заявки — все было разложено по папкам. Все было надписано. Когда начато, когда закончено. Письма от многочисленных дам. С разных городов нашей необъятной Родины. Они тоже систематизированы. Не было только переписки Епифанова и Шульженко. Единственное, что удалось обнаружить, две записки. Вот они:

«Клавдюша! Ты самородок, который десятки лет украшает сердца сотен миллионов людей. Никогда не смолкнут аплодисменты перед твоим именем. Я ликую вместе с народом и оставляю в своей памяти все только светлое.

10 апреля 1976 года. Г. Епифанов».

«Позволь, Клавдюша, в этот торжественный вечер вместе с горячими поздравлениями и добрыми пожеланиями напомнить тебе еще об одной дате — 36-й годовщине с той поры, когда взошла твоя звезда над орбитой моей жизни.

Жорж. 10 апреля 1976 года».

Эти две записки она так никогда и не прочла.

От автора

Хочу искренне и сердечно поблагодарить всех, кто любезно согласился помочь мне в сборе материалов о жизни и творчестве К. И. Шульженко: И. В. Кемпера, Л. С. Лапину, В. Ф. Бровко, внучек Клавдии Ивановны — Лизу и Веру, композитора Б. С. Фиготина, режиссера И. Г. Шароева, В. А. Тартаковского, А. А. Азарину, М. И. Саксаганскую.

Моя особая благодарность харьковчанам Б. С. Агафонову и Д. Б. Сикару — организаторам и сотрудникам городского клуба-музея Клавдии Шульженко, а также сотруднику Союза эстрадных деятелей А. Вартаняну.

Библиография

1. Русская советская эстрада. Т. 1–2. М., 1981.

2. Коралли В. Ф.Сердце, отданное эстраде. М., 1988.

3. Вспоминая Клавдию Шульженко: Сборник материалов к творческой биографии / Сост. А. Вартанян. М.; Д., 1996.