Клетка для буйных. Программируемый мальчик.
Шрифт:
Значит, так, «BREAK» нажал, — по идее, игру закончил. Пойду-ка теперь оценю диван. Зря, что ли, там подушка и плед? Опять же Хлумов заботу проявил… Ой, пол почему-то качается! Хорошо хоть, койка рядом. Вот она, подруга моряка…
А игры, между прочим, на его компе здорово заразные, сволочуги, затягивают покруче, чем мои когда-то. Если точнее, у него здесь одна-единственная игра, но зато какая! Называется «Мега-игра». Я когда узнал, что это за махина и откуда она взялась, сначала не поверил. И правда, как в такое поверишь — чтобы твой одноклассник, которого ты за человека не считал, оказался чуть ли не гением…
В общем, так. Хлумов, как настоящий хакер, смешал множество разных игр, причем, специально отбирал самые лучшие, самые известные. Говорит, его мечта — дать счастье всем, и чтоб никто не ушел обиженным. Про «счастье всем» — так прямо и врезал, на полном серьезе. А еще — заливал мне что-то насчет «совместимости программных кодов», насчет «бесконечного количества локализаций»… в общем, технические подробности замнем для ясности. Мало того, он постоянно добавляет в эту смесь новые игровые зоны, из-за чего мега-игра становится все интереснее, все отвязнее…
Если честно — впечатляет.
Вариантов немеряно. Каждый может найти те сцены, которые его цепляют. Я, например, выбрал сражение на драконах. Ну, нравятся мне драконы, что тут поделаешь… Летаю, где хочу, из одного мира в другой. Пробиваю стены крепостей, строю из любого дерьма новые замки или, к примеру, дворцы, меняю свой облик и наращиваю мощь, но главное — защищаю миры от других драконов. Почти все могу, пока Сила не кончилась… А Печкиной, небось, подавай роль принцессы, которую гады-волшебники заточили в алмазном замке. И сидеть ей там, украшать залы, наряжаться каждый день в новое платье, примерять драгоценности, влюблять в себя странствующих рыцарей, вести хозяйство замка — пока влюбленные рыцари не призовут на помощь колдуна, которого сначала тоже нужно в себя влюбить…
Стоп. Куда это я падаю вместе со своим драконом? Энергия на нуле или я так засыпаю? Ладно, потом разберемся. Я…
… открыл глаза и закричал. Прямо над ним висела физиономия Хлумова. Физиономия жутко светилась в полумраке. Если точнее, глаза странно посверкивали. Четким движением Саша спрятался под плед и уже оттуда спросил:
— Хлум, ты чего?
— Без пяти восемь, Токарев.
Саша откинул покрывало.
— Слушай, так это ты у меня в башке ковырялся?!
В нем забурлило возмущение. Действительно, как не возмутиться! Ночью черт знает что творилось, до сих пор во лбу ломит. А теперь пугают ни свет ни заря. Подушку забрать хочет, что ли?
— Тебе, очевидно, сон плохой приснился, — вежливо предположил Хлумов. — Просто мозг перевозбудился с непривычки. Для полноценной работы с ЕДИЗом необходимо тренировать психику.
Токарев немножко успокоился. В самом деле, ляпнул спросонья. Оно и понятно, спал всего шесть часов, к тому же с кошмарами. Всю ночь Саша отчетливо чувствовал, что его голова открыта, как шкатулка, и чья-то рука там шарит, перебирает мысли, словно это бусины… Конечно, Хлумов здесь ни при чем, не хирург же он по части мозгов!
Саша окончательно пришел в себя. Выяснилось, что хлумовская рожа вовсе не сияет сама по себе — это на нее падает свет из коридора. И на часах действительно восемь. Заурядное воскресное утро. Спать да спать еще.
— Ты чего в такую рань? Соскучился?
— Время вставать, Саша.
Боится, что диван испортится? Токарев снова возмутился:
— В школу же по воскресеньям не ходят! Или спущен новый приказ?
— Ты выдвинут мной в Актив. А сбор Актива в девять. Я уже полчаса на ногах, вводил твои данные в ЕДИЗ. У тебя теперь свой раздел есть, в который никто не имеет права влезать. Пароль «ТОК», пользуйся.
Вот так новость. Не спросясь, записывают его в мафию! Даже раздел какой-то завели…
— Не понял, Хлумов. Какой еще раздел? Чтоб играть, когда захочешь?
Одноклассник улыбнулся краешком рта:
— Чтоб работать, когда надо, Саша. Введешь туда нужные для твоей жизнедеятельности тексты, программы, статистику. А сейчас вставай, у нас всего сорок пять минут.
— О! Как раз для успешного завершения ночного сна.
— Ошибаешься, Саша, нам еще предстоит завтракать. Кушать надо внимательно, тщательно пережевывая пищу.
Если бы Токарев раздетый лежал, то наверняка послал бы зануду подальше. А так — достаточно ноги спустить, и ты уже Герой, ко всему готовый. Выполз он из-под пледа и пошел на кухню — тщательно пережевывать хлумовскую пищу. Мысли о том, что его вербуют в мафию, отложил на время. Решил посмотреть, как дальше дело пойдет.
Хлумов работал челюстями быстро и надежно, как хомяк. Токарев сидел за кухонным столом напротив хозяина и наблюдал, борясь со смехом. На каждые десять жевков тот делал одно проглатывание. Естественно, что и в беседу не вступал— на Сашины попытки заговорить лишь тыкал вилкой в плакат: «Каждое слово — это потерянные калории!». Только покончив с завтраком и шумно прополоскав рот под краном, Хлумов заговорил снова:
— Родители у тебя когда встают?
Саша прикинул:
— Папаша, наверное, уже сел видик проверять — не заработал ли.
— Думаю, тебе целесообразно позвонить домой. Ты же вчера не предупредил родителей, что остаешься здесь до утра? Скорее всего они вообще не знают, что ты находишься у меня, иначе еще вчера пришли бы за тобой. Следовательно, ты ушел из дому без разрешения.
Все было разложено по полочкам! Так верно, что хотелось дать ему по морде… А словечко это — «целесообразно» — просто убивало. Два месяца Токарев его не слыхал и надеялся больше никогда не услышать…
Не успел Саша набрать номер и вякнуть в трубку: «Мама!», как на него обрушился поток причитаний и выспрашиваний: где он, с кем он, как посмел и так далее. Ему сообщили, что папа уже обегал всех его «дефективных приятелей» (с чем нельзя было не согласиться) и допросил их с пристрастием. А папу допросили в милиции, куда он заявил о пропаже ребенка. На прямые вопросы Токарев вежливо отвечал, не указывая своего местонахождения: «Да у товарища, вы его все равно не знаете!», но это почему-то не помогало. Чтобы сменить тему, он поинтересовался, чем сегодня будут пороть — рейсшиной или, как обычно, журналом «Бурда». Папа обнадежил, пообещал, что применит только старый добрый флотский ремень… Саша не очень-то вслушивался в их горячие речи, пока мама не стала защищать его многострадальную задницу от папиных посягательств. При этом она употребила странную фразу: «Нельзя его пороть, ему же в сидячем ехать». Тут и Токарев оживился: куда ему «в сидячем»?! Выяснилось, что вчера принято окончательное решение отправить ребенка в Псков, под негласный надзор бабушки и прочей папиной родни. На годик-другой, а потом — в морское училище, на казенные харчи. Климат-де в Питере сырой, воздух и вода загажены, социальные контрасты сильны, и от этого — простуды, отставание в умственном развитии и, самое главное, полная Сашина невоспитуемость. В общем, Герою светила ссылка в незагаженную местность, как Пушкину в свое время. Услышал Саша такое и ужасно обрадовался! Даже «спасибо» сказал. Думал ведь — в тюрягу, в колонию или в «психушку» его оформляют. А у бабушки жить можно. (Хотя она покруче будет, чем папа, все-таки капитан милиции в отставке.) И Псков не деревня. Наоборот… Токарев набрал побольше воздуха: