Клетка для простака. Тот, кто шепчет

Карр Джон Диксон

– Значит, это правда, – сказала она.

– Да, правда.

Казалось, Китти не могла отвести от него глаз.

– Я не хотела верить, – сказала она, тяжело дыша, – даже уже зная, что это правда. Даже после того, как Бренда сказала мне…

Страх ледяным холодом сковал сердце Хью.

– Вы разговаривали с Брендой? Где?

– В доме. Я только что оттуда. Фрэнк пригласил меня поехать потанцевать с ним и Брендой. Это был последний наш разговор. Он хотел воспользоваться моей машиной. Я приехала несколько минут назад и застала весь дом в смятении: Мария рыдает. Ник твердит, что добьется, чтобы вас повесили, и говорит полиции, что это сделали вы.

– Полиции? – закричал Хью. – Но они еще не могут быть здесь!

– И тем не менее они здесь. В кабинете Ника сидел детектив. Бренда попробовала незаметно проскользнуть наверх и натолкнулась прямо на него.

– Она с ним говорила?

– Конечно. Ей пришлось.

– Что она сказала?

– Не знаю. Мне не позволили остаться в комнате. Но похоже, у нее сдали нервы, когда она увидела этого человека и Ник объяснил ей, кто он такой. Она плакала и хотела видеть вас. Что бы она ни сказала, ее версия, скорее всего, звучала не слишком убедительно. Мария подслушивала в замочную скважину и говорит, что Бренду наверняка арестуют, а может быть, и вас тоже.

Глава 8

Страх

Казалось, в Китти горела глухая ярость. Она подняла руки к вискам, словно желая унять головную боль.

– Это человек из Скотленд-Ярда, – продолжала она. – Тот, который был здесь раньше. Он зачем-то вернулся. Если вы хотите помочь Бренде, вам следует поспешить.

– Но его полномочия не распространяются на этот округ. Он служит в уголовно-следственном отделе столичной полиции. Это дело должно вести окружное отделение. Позже, при желании, они могут обратиться в Скотленд-Ярд, но пока у него здесь не больше полномочий, чем у меня!

– Ничего об этом не знаю, – холодно заметила Китти. – Я знаю лишь то, что он задает Бренде множество неприятных вопросов.

– А я и забыл совсем про этого малого, – пробормотал Хью. – Он совершенно вылетел у меня из головы…

– Да, – с горечью подтвердила Китти. – Да. Ваши мысли были заняты только Брендой, не так ли?

– Что ж, пожалуй, я сам во всем виноват, – сказал Хью.

– Если бы вы не были в нее влюблены, этого могло бы не случиться. Вы пытались ударить Фрэнка граблями по лицу, когда он был уже мертв. Это правда?

– Боже милостивый, нет!

– А Мария говорит, что да. Она говорит, что видела вас. Тогда что вы делали граблями? Это отвратительно! – взорвалась она. – Да я и сама вижу. Что вы делали ими? Именно это захочет узнать полиция.

– Про грабли я могу объяснить хоть сейчас. Спокойно, Китти! Послушайте. Допустим, я слушал не слишком внимательно, когда Бренда упомянула про этого малого, – так скажите, кто он? Она говорила – суперинтендент. Какой суперинтендент? Вы знаете?

– Его зовут Хедли. Почему вы так на меня смотрите? Вы знакомы с ним?

– Да. Мы встречались в суде.

– И он?…

– Да. Таких обычно с некоторой насмешкой называют настоящими джентльменами, но под внешним лоском он круче любого полисмена с моржовыми усами.

Гнев Китти, казалось, угас. Вобрав голову в плечи, она вновь приподняла подол серебристого платья, чтобы он не волочился по траве. Теперь она была похожа на высокую деревянную статую, ярко раскрашенную, полую внутри и наряженную в нелепое платье.

– Извините, Хью. Откровенно говоря, я не виню вас. Но все это так ужасно, так… отвратительно! Взгляните на него. Совсем недавно он был полон жизни, шутил, строил планы на будущее – и вот теперь его засыплют землей, всю ночь на него будет лить дождь, а он даже не почувствует. – Она вздрогнула и сжала длинные костистые пальцы. Ее голос сделался жестче:

– К тому же, после всего, что случилось днем, я чувствовала, что произойдет какой-нибудь взрыв. По правде говоря, Хью, был момент, когда вы меня напугали. Перед самым вашим уходом, когда вы как-то странно рассмеялись и сказали: «Это ваша последняя пакость, приятель». По-моему, Фрэнк тоже немного испугался. Потом Бренда заговорила про удушение, уверяя, будто все продумала.

Такое предположение следовало сразу отмести.

– Попятно, – сухо сказал Хью. – Понятно. Сперва она подробно описала нам, что намерена сделать, затем пошла и сделала.

– Не знаю. – Китти помедлила, наморщив лоб. – Бренда – дивное существо; никто не знает ее лучше меня. Но видите ли, иногда мне кажется, что она не совсем нормальная. Она не любит того, что нравится большинству девушек, за исключением… впрочем, не будем об этом. Но она откровенно ненавидит светские беседы, терпеть не может общество. Если вы кого-то назовете очаровательным, она тут же пожмет плечами. Посещение Букингемского дворца или Аскота не доставило бы ей никакого удовольствия. А еще она слишком много читает: читает, читает, читает – это неестественно.

– Чрезвычайно зловещая картина. Чрезвычайно!

– Не смейтесь надо мной, Хью Роуленд.

– Я не смеюсь. Напротив, я надеюсь, что вы мне поможете.

– Я? Каким образом?

– Поскольку вы последняя, кто видел Фрэнка живым…

Китти плотно прижала руки к бокам и высоко вскинула голову, выгнув шею, – Хью уже видел ее такой при вспышке молнии.

– Да, знаю. Бедняга, – прибавила она. – Но он был со мной не более двух минут. Помните, он сказал, что лишь проводит меня и сразу вернется. Он оставил на камине портсигар: очень дорогой, со вделанными в него часами, и книгу, которую я собиралась ему одолжить. Он забрал то и другое и ушел. Помню, как он сказал: «Мне надо спешить, а то те двое опять примутся обжиматься в углу».

– Достойные последние слова.

– Не смейте говорить о нем в таком тоне! – выкрикнула Китти и в ярости отвернулась. – Он мертв.

– Знаю, что мертв, и очень сожалею об этом; но что еще я могу сказать? Что бы вы ни думали, я не держу на него зла. Но я по-прежнему считаю, что при всем его очаровании, о котором вы толкуете, он был насквозь порочным, хладнокровным негодяем.

– Полагаю, вы скажете это полиции?

– Да, а почему бы и нет?

– Без сомнения, вы в этом вопросе лучший судья. Но им будет любопытно узнать, чем вы занимались в то время, когда его убили?