Клетка для простака
Шрифт:
— Дело в том, суперинтендент, — сказал Хью, — дело в том, что…
— М-да?
— Ах, черт возьми, дело в том, что мы не сказали вам всей правды.
— Я догадываюсь об этом, молодой человек, — заметил Хедли таким тоном, словно признание Хью нисколько не удивило его. — Догадываюсь. — Он продолжал смотреть на сцену, где собирались Летающие Мефистофели.
— Я только хотел, — продолжал Хью, — объяснить…
— В объяснениях нет надобности, — отрезал Хедли и добавил, — Премного вам благодарен.
— Да, знаю, я заслуживаю хорошего
— Вот как? Неужели?
— Да. Мы выяснили… — До Хью с некоторым опозданием дошло, почему Хедли говорит шепотом. Голос его резко оборвался. — Похоже, вы не слишком восприимчивы, суперинтендент.
— Так, так, так, — сказал Хедли. — Значит, я не слишком восприимчив, хм? Я, черт возьми, не восприимчив. Неужели?
— Вы все еще не понимаете. Это не уловка. Это правда — такая же, как то, что я здесь, перед вами, — подтвердила Бренда — Если вы только выслушаете нас, мистер Хедли, то уже сегодня сможете посадить настоящего убийцу под замок: Чендлер его знает. У Чендлера есть фотография настоящего убийцы.
— Вы допустили небольшую неточность, а? — заметил Хедли, впервые поворачиваясь к Бренде. — У него есть ваша фотография?
— Нет, нет, я имею в виду другую. Чендлер там был и все видел. Практически он нам признался в этом.
— Еще бы не признался.
— Но вы не желаете слушать…
— Одну минуту, — сказал Хедли. Он глубоко вздохнул и, казалось, угрожающе навис над ними, хотя голос его звучал все так же спокойно. — Забудем прошлое. Я сам был виноват. Я всегда гордился, что умею распознавать лжецов. Но моя жена абсолютно права. Не умею. Особенно когда речь идет о женщинах. После тридцати лет службы в полиции я так и остался сопливым мальчишкой с пугачом в кобуре. — Он сделал выразительную паузу и так пристально посмотрел на Бренду, что она слегка отпрянула. — Итак, я не восприимчив, и это очень плохо. В противном случае я мог бы сесть с вами и приятно провести часок, выслушивая очередную порцию рассказов о привидениях. Но, как ни жаль, я не восприимчив. Моя юная леди, я не поверил бы вам, даже если бы вы заявили, что солнце восходит на востоке. Если вы оба придумали еще одну небылицу, чтобы отвлечь внимание от себя, забудьте ее. Я не желаю слушать. В ней нет необходимости.
Крак!
Даже Хедли вздрогнул от свиста хлыста, гулко пронесшегося по всему залу. Работавшие на сцене Летающие Мефистофели прокатились алым колесом, которое тут же рассыпалось. На шум они не обратили внимания.
Крак!
— Хью, это надо прекратить, — сказала Бренда, вставая. — Останови этого — как его там, Кларенса. Свистни ему! Неужели ты не понимаешь? Чендлер! Бедняга очень нервничает. Если этот хлыст щелкнет, когда он будет на трапеции, Бог знает что может случиться. Это ужасно.
— Разве? — спросил Хедли, удобно устраиваясь в кресле. — Вчера вечером вы часто повторяли это слово. Что «ужасно» на сей раз?
— Чендлер! Он упадет.
— Надеюсь, что нет, — успокаивающим тоном проговорил Хедли. — Мне нужно, чтобы он был в хорошей форме, когда я приглашу его пройтись со мной. Но поскольку он занимается этим делом вот уже шесть или семь лет, то, думаю, и сегодня дотянет до конца.
Здесь Хью вмешался:
— Постойте! Вы ведь не собираетесь арестовать Чендлера?
— Он уже арестован, хотя сам еще не знает об этом. — Хедли посмотрел на сцену. — Желаю приятно порезвиться, дружок, — удовлетворенно добавил он. — Сегодня утром ты недурно повеселился, заставив нас с Феллом попотеть. Посмотрим, как тебе понравится обхождение с твоей особой сегодня вечером.
Крак!
— Но, суперинтендент, вы не можете его арестовать. Он невиновен и знает настоящего убийцу. У него есть его фотография. Кроме того, нет смысла арестовывать его, если вы не можете доказать, каким образом он совершил убийство.
— О, полагаю, нам это известно.
Несколько громче, чем требовалось, грянула бурная музыка увертюры к «Вильгельму Теллю», и два Летающих Мефистофеля промчались по сцене.
— И как же он это сделал?
Не сводя глаз с акробатов, Хедли почти рассеянно проговорил:
— Он прошел по сетке. Хороший номер. Мне даже не хочется прерывать его.
— Он не мог пройти по верху сетки, — настаивал Хью. — Это невозможно. Сетка слишком слаба, чтобы выдержать человека; к тому же Чендлер не канатоходец. Бренда видела ваши эксперименты. Она слышала, как вы сказали…
На сей раз Хедли уделил им внимание: выражение его лица стало почти зловещим.
— Значит, вы нас не только видели, но и слышали, мисс Уайт? Так, так, так! Наверное, вы ничего не упустили?
— Не стану скрывать, — согласилась Бренда.
— Я хочу раз и навсегда посоветовать вам, — сказал Хедли, — держаться от этой истории подальше. Я хочу задать вам по меньшей мере сотню вопросов. Однако они могут подождать. Но, хоть я и имею дело с людьми, у которых чувства порядочности не больше, чем у этой трапеции, я, вместо того чтобы засадить вас в кутузку по первому пришедшему в голову обвинению, сделаю вам одно предложение. Если я расскажу вам, как он это провернул, вы прекратите мешать людям, которые хотят докопаться до истины?
Крак!
— Да.
— Он прошел по сетке, — повторил Хедли. — Но не так, как вы думаете. Вы и так об этом узнаете, поскольку нам потребуются ваши показания против него.
— Наши показания? Да будь я проклят, если мне что-нибудь известно, и Бренде тоже!
— Думаю, что известно, — хмуро проговорил суперинтендент. — Но я не стану наводить вас. Вы сами мне скажете. Так вот, на какой высоте была сетка, когда вы начали играть в теннис?
— На обычной. Верхний край был на высоте одной длины ракетки плюс одна ширина ракетки над землей.