Клей
Шрифт:
Для всего мира она была феноменально успешной артисткой, но для самой Катрин Джойнер её молодые годы пролетели в турах, гостиничных номерах, звукозаписывающих студиях, виллах с кондиционерами и не приносящих никакого удовлетворения отношениях. После с ума сводящей скукотищи маленького городка недалеко от Омахи она жила по расписанию, которое составляли другие, окружённая друзьями, кровно заинтересованными в поддержании её коммерческого успеха. Отец был её первым менеджером, расстались они на ножах. Катрин подумала, как умер Элвис – не в спортивном костюме, рухнув у себя в номере в Вегасе, а дома, на своей постели, в Мемфисе, окружённый семьёй и друзьями. Любящие люди с таким же успехом могут поторопить твоб
Но её это вполне устраивало. Какое-то время. Она не понимала, что живёт на карусели, пока ей не захотелось сойти и это оказалось невозможно. Весь этот бред с голодом, это всё от навязчивого желания полностью контролировать своё тело. Конечно же, всё это ей уже говорили пять тысяч раз, но теперь она это чувствовала и собиралась эту проблему как-то решить. И решить самостоятельно, без участия деятельного спасателя, который всегда всплывал, как по сигналу, когда не было уже сил терпеть, и мог порекомендовать нового парня, или причёску, или качественную технику, или недвижимость, или книгу по самоусовершенствованию, революционную диету, витамины, психиатра, гуру, ментора, религию, духовного наставника, да что угодно, что могло бы сгладить противоречия, подлечить раны и отправить Катрин обратно в студию и на гастроли. Чтобы дальше доить денежную корову, которая обеспечивала целую компанию прихлебателей.
Терри, Джонни, даже Рэбу нельзя доверять больше, чем остальным. Они такие же и ничего не могут с этим поделать, они поражены болезнью, которая прогрессирует с каждым днём, и симптомы её – в необходимости использовать беззащитного уязвимого человека. Они милые ребята, в том-то и загвоздка, и всегда такими были, но с зависимостью окружающих и от окружающих всё равно надо завязывать. А всё ж таки, пока длится этот наркотический бред, они умудрились ей кое-что показать, нечто важное и годное к применению. И что самое удивительное, им было не наплевать. Они не корчили из себя пресытившихся, уставших от жизни. Их многое волновало, часто всякие глупости и банальности, зато искренне. И заботы их были насущными, потому что жизнь их протекала вне деланного мира медиа- и шоу-бизнеса. За этот мир невозможно волноваться всерьёз, потому что он не твой. В сущности, это изощрённая деньговырабатывающая машина; ты спрыгнешь, а она дальше попыхтит.
Несколько дней она будет просто спать. Потом поедет домой и отключит все телефоны. А потом снимет где-нибудь скромную квартиру. Но сначала она споёт на публике. Ещё один последний раз.
Так и получилось, что Джус Терри и Катрин Джойнер спели дуэтом «Не разбивай мне сердце». Когда их объявили победителям конкурса и наградили набором кухонных принадлежностей, предоставленных компанией «Беттервер», они спели «В бурной речке острова» на бис. Луиза Малкольмсон окрысилась, ведь они с Брайаном Топси очень неплохо исполнили «Только ты мне нужна».
– Да вы просто этой богатой американской сучке жопу лижете, – по-пьяному громко сказала она.
Лиза напряглась, но ничего не сказала. Терри обмолвился словечком с Брайаном Топси, и тот увёз Луизу домой.
Пройдут годы, и все будут говорить, что последний свой концерт Катрин Джойнер дала в Эдинбурге, и будут правы, но очень немногие будут знать, что это было не в «Инглистоне», а в «Доспехе», главном питейном заведении Брумхауса.
Если «Инглистон» был водоразделом для Катрин, то для Терри им стал «Доспех». Когда они уходили, он специально оставил свою куртку в пабе на спинке стула. Если он будет одеваться как придурок, такие чёткие девчонки, как Лиза, просто перестанут ему давать. Он решил приложить некоторые усилия, чтобы похудеть; мороженое, пудинги на ночь отменить, онанизм ограничить. Он вдруг понял, что по ходу потерял где-то частичку самоуважения. И вовсе
Да он скоро в кабинет Тони Блэра впишется, мать его! Тот-то понимает, что заслуги не имеют значения, если выглядишь как надо и говоришь, что требуется. Народу Британии только и нужно, чтоб их благожелательно выслушал хорошо одетый, обходительный мужчина. Чтоб рассказал им, как они все для него важны. Потом можно спокойной уйти в тень, пока они будут обсирать тебя с ног до головы и доказывать, что ты ничто. Главное – закрутить бодягу.
Они ещё собирались продолжить у Терри. Катрин изнемогала и мечтала только рухнуть на гостиничную койку.
– Мне нужно в чёртову гостиницу… – всё бубнила она в полном делирии.
Джонни коматозил. Не будет этот засранец с ней сегодня спать, решил Терри, передал Лизе и Шарлин ключи от дома и проинструктировал, куда положить Джонни. Они с Рэбом отвезут Катрин в отель и сразу же вернутся.
Рэбу эта затея не слишком понравилась, но Терри уже поймал такси и поставил его перед фактом. Лиза с Шарлин уже затащили Джонни в другую машину.
Когда они приехали на район, Лиза вспомнила, что у неё здесь жили тётушка и двоюродный брат. Она не очень хорошо их знала. Помнила, что ещё в детстве приезжала сюда на спагетти. Брат погиб много лет назад, упал пьяный с моста. Сколько таких ушли в город полными жизни, а вернулись уже окончевшими. Мама с папой ходили на похороны.
С тех пор как она была здесь в последний раз, дома покрылись сыпью спутниковых антенн. Стена рядом с урной была столько раз описана, что на ней остались несмываемые пятна, да и облицовка, казалось, вот-вот обрушится. Может, тётя Сьюзен живёт в этом доме. А может, в следующем. Терри, наверно, её знает.
Лиза посмотрела на полностью обнулившуюся Шарлин – надо будет уложить её спать. Да и Джонни этот – готовченко уже.
ГЛАЗГО, ШОТЛАНДИЯ
17.27
Бьюкенен-стрит: воздух пропах дизельным выхлопами и жлобьём. Торговые центры и дизайнерские бутики странным образом не скрывали, скорее даже подчёркивали отдельные порывы грубости.
Я даже не вспомню, как отсюда до Куин-стрит дойти. Ну конечно, прямо по дороге. Мобильный не работает, звоню домой из автомата. Отвечает Сандра Биррелл. Мама в больнице вместе с тётей Аврил.
Она рассказала мне, как обстоят дела. Я наплёл какого-то бреда и, когда уже пошёл на поезд, сообразил, что ни о ком не спросил, даже про Билли.
Билли Биррелл и его прозвища, некоторые ему нравились, на другие он пиздец как дулся. Плакса (начальные классы), Белка-Шпион (средняя школа), Бюро (таким знала шпана на районе поджигателя и головореза), Бизнес Биррелл (боксёр). Давненько не виделись. Охуенный чувак, лучше я и не встречал. Билли Биррелл.
Пришла пора вернуться. Я дохожу до Куин-стрит и сажусь на поезд.
Среди пассажиров есть знакомое лицо. По-моему, он диджей или клубный деятель какой-то. Промоутер?
Владелец лейбла? Фиг его знает. Я кивнул. Он ответил. По-моему, его зовут Рентон. У него ещё брата в армии убили, который раньше на Тайнкасл ходил. Хороший парень был его брат. Об этом чуваке я особо никогда не вспоминал, слыхал, что он кинул своих друзей. Я так думаю, что нам всем нужно былть сильными и готовыми к тому, что самые близкие люди могут нас обломать.