Клеймо на душе
Шрифт:
Словно от бессилия и всех выплескиваемых эмоций.
Ему этот крик ее сорвал какой-то стоп-кран! Будто отрубил тот непонятный ступор, что владел Богданом последние несколько минут, пока Юля его тело изучала, заводила, возбуждала своими прикосновениями-ударами. Знала же его, чертовка! До последней реакции и рефлекса.
Хрипло рыкнув горлом, сгреб ее обеими руками, приподнимая к себе. Хотел в губы впиться, но Юля снова отвернулась. Начала его шею целовать, как-то дразняще покусывать за ухо… отчего у Дана в паху как огнем обожгло. Знала все его триггерные точки! Глухо застонал, поднимая Юльку еще выше, впился
Ни фига! Ему нужен максимум от нее, полная отдача!
Развернулся, уперев Юлю в стену спиной, зубами дернул, помогая кое-как себе рукой, задрал эту чертову футболку вверх и напал алчными губами на уже сжавшийся острый сосок, ударил языком, втянув себе в рот…
— Да-а-н! — Юля застонала в голос, утратив свой чертов контроль! На спине мигом взбухли царапины от ее ногтей.
Да, мля! Ему это и было нужно!.. Она вся, до дна! Особенно после того, что услышал!
— Да, малая! Да! — обвел языком ее тату-стаю, «вгрызаясь» ртом в другую грудь, дразня, прикусывая, облизывая.
А рука уже живот накрыла, растирая, придавливая. Ни х**а не нежно, как помешанный какой-то… Но ведь он и был всегда помешан на ней! Жадно, давяще, сжимая нежную кожу. И вниз, два пальца сразу между влажными, набухшими складками, придавив клитор. Но тут же дальше, в ее тело, в самую суть! Назад, и снова толчок, дразнит!
А Юлька, словно в отместку за удовольствие, которое он заставлял ее ощущать, пятками с силой вдавила Дану в поясницу… больше насаживаясь, мля, заставляя его дуреть и тяжело дышать, хватая воздух распахнутым ртом от желания большего.
Но ведь ни фига не легче, горечь только сильнее разливается между ними почему-то, как отрава, привкусом на языке, холодком в животе…
Зубами в его шею впилась, а ее ладонь уже на брюках, расстегивает пуговицу. И по х*ену уже, что штаны мокрые, холодные, противные, Дану ни фига охоты не сбило… Он весь горел, и она пылала в его руках такой же охотой! Хотел ее до чертей в глазах! Плевать на горечь, переборет!..
— Ну давай же! — ломающимся голосом вдруг требовательно велела Юля, продолжая бедрами насаживаться на его руку.
Только ей до его паха добраться в таком положении вообще неудобно было. Понял. Отстранился на мгновение, прекратил ее ласкать пальцами, но не отпустил губами сосок, который так и терзал ртом. Дернул вниз штаны вместе с трусами: член уже стояком, эрекция бешеная, вроде и не брал ее полтора часа назад. Головка влажная от того, с какой силой Юльку хочет.
Не до нежности опять, причем обоим. Не до промедления.
Таким же алчным, жадным толчком ворвался во влажное влагалище, охватившее его дурманяще тесно, горячо. В голове набат от того, как ее плоть пульсирует от каждого его погружения-удара. Блин! Стены гипсовые сделала при ремонте, как бы не проломить… Но по хр*ну же на самом деле! Вколачивается в нее, шею целует так, что на каждом сантиметре засосы, кажется. Метки… Потому что ЕГО она, его! Только Дану принадлежит! Никому не отдаст!..
— Да-а-а!! — застонала вдруг Юля, выгнувшись!
Сжала его руки, на которые опиралась, его стиснула своими бедрами с такой силой, словно боялась упасть. Задрожала всем телом, срывая Дану остатки «крыши». Укусил ее за ключицу, зная, что этим Юльку второю волною накроет. И малышка всхлипнула, застонала горлом, вновь сорвавшись уже во второй оргазм.
Заставила и его утратить всякий контроль этим стоном. Вогнал себя в нее до предела, до ломоты в мошонке, ощущая, как трутся друг об друга вспотевшие тела. И сам кончил так, что звезды взорвались под сомкнутыми веками. Казалось в голове, не в паху оргазм…
— Пусти… — хрипло велела она минуты через три. — Дай встать…
Дан не спорил. Придавил ее, наверное, вжимал все это время в стену. Напоследок прижался губами к ключице, где таки остался четкий след его зубов. Поднялся с твердым намерением поцеловать в губы, уже медленно опуская ее ноги на пол…
Но Юля и сейчас отвернулась. Какого х**а?
Нахмурился, выпрямившись, сквозь прищур наблюдая за тем, как она потянулась, отошла на три шага к столу и как-то задумчиво посмотрела на «айкос», который валялся там, мигая индикатором.
— Прав ты, Дан, — вдруг заметила Юля как-то походя, задумчиво, словно не замечая, что сорвала голос своим последним стоном. — Надо мне бросать. Вредно до жути… Все эти чертовы зависимости! — горько хмыкнула.
Он ни фига не понимал, но на затылке волосы почему-то вздыбились, и испарина, уже остыв, ледяным покрывалом холодила тело. Ни черта ему не нравилось: ни ее поза, ни смысл, ни…
Тут Юля медленно обернулась и посмотрела на него непривычным взглядом, который уже видел на пороге ванной у этой девчонки. Охватила его с ног до головы, «оценила», «взвесила» душу…
— Я давала себе слово, что никогда тебе больше этого не скажу, но раз так… Раз я бросаю курить сегодня… Завязываю со всеми своими вредными привычками. Ни одной сигареты больше, — Юля вдруг криво усмехнулась, подняв руку, будто клялась, но вышло как-то гротескно, напоказ… А ведь у нее по бедру медленно стекла его сперма, твою налево! — Знаешь, сколько у меня мужчин было, Д-а-а-н? — вдруг тише протянула Юля, твердо глядя ему в глаза, поправляя футболку при этом.
Не знал! И знать не хотел! Но и рта раскрыть не успел, чтобы это рыкнуть.
— ОДИН, греб**ный ты ДЕБИЛ!! — вдруг заорала она, словно сорвалась, утратила контроль над собой, и сама, размахнувшись, рукой, сбросила этот «айкос» со стола, гнев свой выплескивая. — ОДИН, твою м***! ПЕРВЫЙ и… сегодня ПОСЛЕДНИЙ! — в него вдруг полетела упаковка сигарет, больно врезавшись в грудь.
Но Дан был так ошарашен ее криком, тем, что она говорила… что и мысли не появилось уклониться.
— Я даже с тем человеком, который меня замуж позвал, не спала ни разу!! — у нее вдруг по щекам слезы побежали. Захлебнулась ревом. — Но сегодня ВСЕ — бросаю курить! И ТЕБЯ БРОСАЮ, Дан! Окончательно! Я реально задолбалась от всего этого! Устала чего-то ждать и на что-то надеяться! Я хочу жить, смеяться, а не выть по ночам! Я хочу, чтобы меня любили, и мне ВЕРИЛИ!! МНЕ!! А не каким-то друзьям! Но теперь все поменяется! У меня будет человек, которому я нужна! Так что все, ариведерчи!! — следом за сигаретами в него полетел рулон бумажных полотенец, но тут уже Дан отмахнулся. — Выметайся! Считай, сегодняшний секс — это была наша лебединая песня! Твой прощальный подарок мне… или тебе от меня, по фигу! Переодевайся и ПОШЕЛ ВОН!