Клиент с того света
Шрифт:
Привратник встретил любезным кивком: вот что значит подаренный в конце каждого месяца «сувенир» — монета-другая. Теперь я мог быть уверен, что меня предупредят, если кто-то будет рыскать по зданию и жаждать моей крови. Года полтора назад парни Мясника во главе с Карликом Джо организовали в коридоре тёплую встречу, а дежуривший в тот вечер привратник даже словом не обмолвился, чтобы предупредить. Я решил не повторять старых ошибок: пара предусмотрительно заплаченных серебряных рилли не идёт ни в какое сравнение со здоровьем и жизнью. Уверен, когда-нибудь
Я поднялся по лестнице, прошёл по коридору до дверей кабинета, отпер замок, вошёл и сразу зажёг светильник. Жизнь не сделала нас богаче, обстановка осталась практически прежней — дешёвая, приобретённая на распродаже мебель: письменный стол в классическом стиле с кучей выдвижных ящичков, три стула с мягкими спинками, этажерка, которую страстно обожающая бюрократическую рутину Лиринна заполнила папками с перепиской и не особенно важными отчётами (все по-настоящему ценные бумаги хранились в тайнике, вделанном в стену — даже администрация здания не подозревала о его существовании, — это был подарок гномов за возвращение их талисмана), раскладушка (её лучшие времена закончились после моего переезда в дом Лигреля), чугунная вешалка — при желании она могла послужить оружием не хуже пики или алебарды, канделябр с основанием в виде балерины, всегда переполненная в отсутствие напарницы корзина для бумаг, цветастый ковёр, висевший у меня за спиной, и подаренная Гвенни картина, от которой я страстно жаждал избавиться. Если верить приятелю, скоро она будет стоить целое состояние, но боюсь, мне не дожить до этого дня.
Я постоял немного в центре комнаты, убедившись, что вещи остались на своих местах и Лиринне не пришла в голову мысль устроить перестановку. Она не раз подбивала меня на этот подвиг и всегда встречала отпор с моей стороны. Но поскольку упрямство всегда оставалось неотъемлемой частью всех эльфов, я понимал, что она добьётся своего, заставив меня засучить рукава и таскать предметы из угла в угол, либо сделает это сама, благо слабой половиной напарницу назвать сложно. Лиринна блестяще владела эльфийскими единоборствами и играючи могла уложить на лопатки лучших силачей столицы. Впрочем, иногда мне везло, и я одерживал в наших спорах верх (если не доходило до рукопашной, конечно).
— Можно возвращаться? — тихо спросила стоявшая за спиной напарница.
— Да, — кивнул я.
Похоже, новость о побеге в столицу не дошла. Я не видел по дороге ни усиленных патрулей, ни встревоженных полицейских.
Домой вернулись вечером, наскоро поужинав при свечах, отправились в специально приспособленный для Гибсона подвал. Там, в помещении без выходящих на улицу окон, беглец был скрыт от любопытных глаз.
Жена Лигреля предусмотрительно увела Криса укладывать в постель, никого ни о чём не спрашивая. Я был ей благодарен за молчаливое понимание.
Алур, облаченный в чёрный балахон с широкими рукавами, священнодействовал, варя на небольшом огне отвратительно пахнущее варево. Беглец отдыхал, лёжа на деревянном топчане, изредка посматривая на мага, увлечённо помешивавшего деревянной ложкой зловонную гадость.
— Долго же вас не было. — Алур зачерпнул из котла, поднёс ложку к губам, подул, чтобы остудить, и, сделав усилие, проглотил содержимое. Вид при этом у него был как у облопавшегося лимонами. Я ни разу не видел его корчащим настолько уморительные рожи.
— Пожалуй, готово, — сообщил он, когда морщины на его лице вернулись в исходное состояние.
— Что это? — осторожно поинтересовался Гибсон.
— Тебе лучше не знать, — внушающим доверие тоном пояснил маг.
Он стал черпать варево и налил внушительных размеров бокал до самого верха.
— Пей.
Гибсон понюхал, его лицо передёрнулось.
— По-моему, гадость какая-то.
— Верно, гадость, более того, жуткая дрянь по вкусу и запаху, — согласился Алур, — но ты выпьешь её до дна.
— Послушайте, — стал жестикулировать беглец, — а чего-нибудь другого сварить нельзя? Не то чтобы я что-то имел против, но пить это… — Он замолк.
— Пей, — настойчиво повторил маг.
Гибсон вздохнул и со страдальческим видом принял бокал из рук Алура.
— Надеюсь, мой желудок вынесет это испытание.
Он сделал глоток (я видел, как дёргается его кадык), потом второй, со стоном оторвался от чаши.
— Ещё, пей до дна, — приказал волшебник.
— Я не хочу, — страдальчески произнёс беглец.
— Ты должен выпить до дна, — монотонно забубнил маг.
Было видно, как воля капитана слабнет под действием слов Алура.
Гибсон осушил бокал и сразу согнулся пополам, его затошнило.
— Вы… вы меня отравили, — краснея как варёный рак, закричал он.
— Если бы, — вздохнул маг и вдруг резким приказным тоном крикнул:
— Спать!
Глаза капитана закатились, он зашатался и рухнул на топчан как подкошенный. Донеслось размеренное дыхание и посапывание. Я восхищённо замотал головой: Гибсон заснул сном младенца.
— Алур, если меня начнёт мучить бессонница, я знаю, где искать специалиста.
— Не думаю, чтобы тебе понравились мои методы. Я и сам не любитель. Терпеть не могу воздействовать на психику, прибегаю к таким вещам только на крайний момент. И сегодня как раз один из таких моментов.
— Я тебя не виню, лучше объясни, что собираешься предпринять.
— Ты был прав, с Гибсоном не всё в порядке. На нём Поводок раба.
— Не понял… Какой поводок, он не пёс и, конечно, не раб, — изумился я.
— Объясню на пальцах, — сдался Алур. — Ты видел его перчатки?
— Конечно. Он говорил, что подхватил в джунглях какую-то гадость и вынужден постоянно носить их.
— Он действительно что-то подхватил в джунглях, но это ни лихорадка, ни любое другое тропическое заболевание. Я снял перчатку и увидел на его руках особый знак. Мы называем его Поводок раба. На Гибсона наложено заклятие, причём очень сильное. Кто-то использует его в своих делах будто марионетку. Похоже, наш капитан просто не ведает, что творит. Его используют втёмную.