Клинки сверкают ярко
Шрифт:
Отсюда можно было разглядеть весь зал. Далекий потолок, стены в черных плитах, стрельчатые окна. Небо за ними начинает светлеть. Трупы на полу. Оружие. На ступеньках сидит Лоскутер, его голова чем-то перемотана. Очень тихо, и тишина какая-то гулкая, глубокая.
Я повернулся и раскрыл сундук.
Внутри узкими деревянными планками выложены ячейки, в каждой по заклинанию. В реале видно одно.
Косточки, тельца пятнистых лягушек, засушенные стрекозы, тонкие длинные иглы, суставы, коленные чашечки мелких грызунов, связки клыков,
В Патине — совсем другое.
Фонтанчики магии бьют из каждой ячейки, мгновенно возникают и тут же растворяются в разлитом вокруг озере эссенции аналоги кинжалов, зазубренных лезвий, бритв, удавок, арканов, призрачные мечи и копья, пики, колья, щиты с шипами по краям, абордажные крючья, пращи, арбалеты и луки, гастафеты, туры, баллисты, онагры и бриколи, катапульты, фрондиболы и скорпионы, чаны с кипящей смолой, веревочные сетки, картины городов, которые горят от пролившегося с чистого неба огненного дождя, пылают здания, уходят под воду корабли, взрываются горы…
Полудрагоценные камешки — это что-то новенькое, никогда не видел, чтобы штурмовое заклинание привязывали к таким носителям. Я захлопнул сундук правой рукой и взглянул на левую.
Интересно, что глиняная печать с кувшинчика осталась цела — до сих пор зажата в пальцах, торчащих из-под рубашки. Эти пальцы словно закаменели, не разгибаются — я их вообще не чувствую. Я бы сейчас катался по полу и выл от боли, но пилюля Лоскутера здорово помогла. Хотя совсем притупить боль она не могла. Нужна «заморозка», а где ее тут достать?
— Интересно, эльф умер? — спросил я, присаживаясь на край сундука.
— Твой эльф мертв уже много месяцев.
Я посмотрел вниз. Лоскутер сидел на ступенях, ссутулившись, свесив руки между коленей.
— Еще раз…
— Я смог разглядеть только сейчас, когда тащил его от гномов. Да, его медальон означает, что он эльфийский князь. Князь пустынников, у которого не осталось княжества… Но это не важно. Глаза.
— Эти пятна? Я видел их, но…
— Рубиновый тритон, Джанк. Это называется рубиновым тритоном. Слышал?
Я не вскочил с сундука только потому, что не было сил.
— Они были ярко-рубиновые…
— Правильно, чем сильнее цвет, тем это запущеннее. У князя они такие, как бывает перед самым концом.
Горбатые силуэты внизу, под третьим поясом защиты. Настойчивые просьбы Макинтоша отправить Червоточину взламывать третий пояс.
Я покосился на свою изуродованную руку.
Он даже не пытался найти перекупщика для заклинаний — он и не собирался никому их сдавать.
Гномы убили тогда последних песчаных эльфов его племени. Кроме него.
И так обреченного.
А как он удивился тогда, в «Облаке», когда я в шутку сказал, что мне не нужно столько заклинаний, я же не собираюсь…
БОЛЬШОЙ ПРИЛИВ.
Так вот в чем дело!
— Лоск! — начал я, приподнимаясь. — Лоск, он сейчас…
Стрельчатое окно взорвалось осколками; окруженный ими, словно ореолом визжащих снежинок, в зал влетел альфин.
Это разновидность камелопада, только более редкая. Альфины дорогие, летают очень быстро, у них нет горбов, но зато есть крылья и более густая шерсть. Макинтош держался за эту шерсть одной рукой, другой он сжимал веер. Альфин сложил крылья, камнем рухнув вниз, а веер распахнулся. Как я и думал с самого начала, узор оказался красивым — бирюзовые пятна в окружении шафрановых корон. Щелчок, пронзительный свист. Лоскутер прыгнул прямо со ступеней.
Такие веера делают где-то на Востоке, и называются они тессенами. Маленький и не слишком мощный арбалет, но на небольших расстояниях…
Я начал откидываться на сундуке, и все замедлилось: приближался альфин, стрела летела мне в грудь, и рука Лоска возникла откуда-то сбоку. Тонкое смуглое запястье, пальцы сжимаются на древке стрелы, но она предназначена именно для… Это тессена, а потому короткая — пальцы успевают схватить оперение, оно рвется, притормозило стрелу, почти сбило, но не остановило ее совсем.
Все, что двигалось замедленно, рванулось вперед. Лоскутер опустился на круглой площадке, стрела ударила меня в грудь, и альфин сшиб нас с эльфом вниз.
Снова город. Большой прилив
Он поморщился и сел. Я как раз собирался наклониться, чтобы помочь, но он сел без моей помощи. Одну ногу Лоск поджал под себя, а вторая была вытянута и неестественно вывернута носком наружу.
— Сломана…
— Еще бы. Я же упал на тебя, а ты — на пол.
— Как ты до сих пор вообще не вырубился, Джанк? С рассеченной рукой?
— Наверное, твоя пилюля помогла.
Вокруг валялось оружие и трупы. Лоскутер подтянул к себе пику, переломил ее пополам и стал расстегивать ремень на груди.
— Сделаю что-то вроде лубка. Ты знаешь, мы живучее людей.
Через Патину я посмотрел вниз. Несколько горбатых силуэтов виднелись сквозь перекрытия Башни. На самом деле это не горбы, просто альфины складывали крылья на спине.
— Сильно тебя?
Я помассировал грудь, с которой все еще стекала тонкая струйка крови.
— Нет. Если б не ты, прошила б насквозь, а так только кольнула.
— Если бы она была чуть длиннее, вообще бы не долетела до тебя.
— Да.
— Нам друг друга не в чем убеждать, — произнес Лоскутер, осторожно вытаскивая из-под куртки две головни, покрытые налетом изморози. — Ты не будешь говорить «я тебя не брошу», а я не буду требовать, чтобы ты уходил без меня. Ты знаешь, я и так выберусь. Посижу немного, потом спущусь вниз, залезу на альфина и улечу. Так?
Он был прав, и я кивнул.