Клинок архангела
Шрифт:
— Хонор. — Потребовалось сознательное усилие, чтобы закрыть разрывающую бездну воспоминаний, которые эхом отдавались в сознании, и повернуться, чтобы поговорить с Джейсоном.
— Здесь нечего искать. — Вместо радости, которую она ожидала почувствовать в этот момент, когда охота на обидчиков подходила к завершающей стадии, внутри была пустота, чувство потери, которое вытеснило такие мелочи, как месть. — Я направляюсь в Гильдию. — Джейсон расправил крылья, полуночный оттенок был настолько тёмным, что поглощал солнечный свет.
— У ворот тебя ждёт
— Дмитрий, — пробормотала она, зная, что он это устроил.
Джейсон бросил на неё проницательный взгляд.
— Он древний вампир. Это инстинктивно — относиться к своей женщине с такой заботой.
Мгновение спустя он исчез в порыве ветра, тяжело и быстро поднимаясь над слоем облаков, пока она не перестала видеть даже проблеск черноты. Но он оставил ей важную информацию об отношениях с Дмитрием. Его женщина. Она не сомневалась, что это был преднамеренный выбор слов со стороны Джейсона, ещё один намёк на то, как работал мозг Дмитрия.
Направляясь к воротам, она тщательно обдумывала это — потому что Дмитрий был самой важной частью её жизни, и она не собиралась лгать себе по этому поводу.
Хонор могла отказаться от машины и вызвать такси, дав понять, что не собирается позволять ему обращаться с ней, как с бабочкой в банке. Или могла смириться с тем, что её возлюбленный тысячелетний вампир, плюс-минус несколько лет, пришедший из того времени, когда такой поступок не вызвал бы удивления. Если быть предельно честной, приятно чувствовать себя желанной, чувствовать заботу о себе после одинокой жизни. Хотя она не могла дать определение отношениям между ней и Дмитрием, знала, что он будет защищать её с жестокой свирепостью, пока всё не закончится. Добравшись до машины, она скользнула внутрь.
Мало того, что наличие шофёра в Нью-Йорке не вызывало недовольства, но и молчаливое согласие с этим не причинило ей никакого вреда, в то время как это позволяло Дмитрию делать то, что нужно: заботиться о ней. Улыбка расцвела на лице Хонор, какое-то глупое счастье наполнило кровь. Она не сопротивлялась, хотя и думала, что капитуляция, когда дело дошло до машины, даст отличный инструмент для переговоров, когда надвигается более масштабное сражение. Стратегия — вот ключ к общению с таким умным и сурово практичным человеком, как Дмитрий.
«Мой Дмитрий».
Дмитрий взглянул на Рафаэля, когда они стояли на утёсе позади дома Рафаэля, над относительно спокойными водами Гудзона и напротив Манхэттена, который превратился в сияющий мираж в лучах утреннего солнца.
— Я ошибся? — спросил он, зная, что Рафаэль уже поговорил с Джианой. Он хотел ошибаться, потребность исходила от той его части, которая верила, что мать всегда должна заботиться о ребёнке, от той части, которая знала, что Ингрид потратила последние вздохи, пытаясь спасти Мишу и Катерину.
— Твоя жена боролась, чтобы защитить твою дочь, Дмитрий.
«Такая крошечная куколка».
Голос Рафаэля заглушил жестокий
— Нет, ты не ошибся. Информация Джейсона также подтвердилась.
— А Джиана?
— Я разберусь с ней. — Абсолютный холод в этих словах — напоминание о том, что Архангел Нью-Йорка не проявлял милосердия к тем, кто совершал подобные преступления, и что, хотя супруга пробудила в нём жилку человечности, он оставался существом ужасной силы.
— Джиана была права — это должно быть моей задачей. — Это наказание он без угрызений совести назначил бы лично. Потому что Эймоса создала Джиана. И Эймос так сильно ранил Хонор, что Дмитрий не мог думать об этом без кровавой пелены перед глазами.
«Хонор никогда не узнает, — сказал он Рафаэлю. — Если я сломаю Джиану».
Архангел не торопился с ответом.
«Ты уверен, что не хочешь, чтобы охотница узнала тебя?»
Никто, даже Рафаэль, по-настоящему не знал Дмитрия после смерти Ингрид — он лишился сердца в тот день, когда свернул шею сыну. Тот факт, что это не так… он не был уверен, что чувствовал по этому поводу. Только одно несомненно — он никогда бы не отказался от Хонор.
«— Если со мной что-нибудь когда-нибудь случится, как долго ты будешь ждать, прежде чем снова жениться? — Со смехом заданный вопрос, когда его жена прислонилась к его обнажённой груди. — Постарайся вести себя прилично и подожди хотя бы сезон. — Он знал, что она дразнит его, но не мог смеяться, только не над этим. Запустив руку в волосы, которые уже запутал, пока любил её, он притянул её к себе для поцелуя, от которого на губах остались синяки, а глаза расширились.
— Дмитрий. — Пальцы касаются его губ, её голос переходит в шёпот.
— Никогда, — ответил он.
— И я никогда больше не выйду замуж. — Её рука на его щеке, нежная кожа царапает утреннюю щетину.
— Ты не должна так говорить. — Сомкнув пальцы на её запястье, он поднёс ладонь к своим губам, запечатлев нежный поцелуй на её тёплой коже. — Ты планируешь бросить меня, Ингрид? — Она принадлежала ему душой и телом; она — смысл его существования.
— Никогда. — Прижиматься носом к носу — глупость, которую она делала, но заставляла его улыбаться каждый раз. — Но я бы не хотела, чтобы ты был одинок. Я бы не вынесла, грусти ты обо мне. — Прежде чем он успел заговорить, она добавила: — Но ты не можешь жениться на Татьяне. Мне не нравится, как она на тебя смотрит. — Он рассмеялся и снова поцеловал её.
— Злая женщина. — Но когда смех стих, он сказал неоспоримую правду. — Я не пущу в своё сердце ни одну другую женщину. — Он прижал палец к её губам, заметил в её глазах страдание.