Клинок архангела
Шрифт:
— Нет! — Один из вампиров поймал кричащего, извивающегося Мишу.
— Она хочет, чтобы ребёнок выжил!
Он крепко сжал мальчика, пока она умоляла его не причинять вреда ребёнку. Но монстр только рассмеялся, продолжая раздавливать Мишу, пока его крошечное, свирепое тело не обмякло. Закончив, они сломали ей позвоночник, чтобы она не могла сбежать, когда дом наполнился пламенем. Она умерла с ребёнком на руках. Но её душе не было покоя, а разум был заполнен эхом криков Миши, видом изуродованной шеи Катерины и словами Дмитрия, когда люди Исис пришли за ним.
—
— Ты сражаешься в битве, — прошептала она, касаясь рукой его щеки. — Так ты защищаешь нас. Прощать нечего. — И он ушёл, её Дмитрий, ушёл в постель к существу, которое видело в нём только вещь, которую можно использовать. И обещал вернуться, чего бы это ни стоило. Но она не дождётся его. Его сердце разобьётся».
— Хонор! — Дмитрий тряс женщину, которая так крепко спала рядом всю ночь, пытаясь разбудить, пока она громко плакала и всхлипывала. Затем она повернулась, уткнувшись лицом ему в грудь, и он понял, что она проснулась. И лила слёзы женщины, которая потеряла всё. Полное опустошение в каждой горячей, влажной капле, пока она плакала, плакала и плакала и сильно дрожала.
Она не хотела слышать его слов, не хотела, чтобы её успокаивали, поэтому он просто крепко обнял её. Хонор не вырывалась, ничего не делала, только плакала — до тех пор, пока его грудь не стала влажной от слёз её отчаяния, и ему захотелось разорвать что-нибудь на части. Но он не сказал ей остановиться. Смерть Эймоса, как он думал, стала катализатором, и если ей нужно выплакаться для завершения исцеления, пусть будет так.
Поэтому он обнимал охотницу, чьи полуночно-зелёные глаза говорили, что она видела его, тени и всё остальное, которая прикасалась к нему, как Ингрид, заставляя его представить невозможную правду. Он прижимал её к себе так близко, что она была частью самой его души.
Глава 37
Хонор сидела, свесив ноги с балкона без перил возле кабинета Дмитрия. Падение было бы ужасным, но она подумала, что один из ангелов поймает её. Конечно, она не собиралась рисковать — не планировала умирать в ближайшее время. Нет, учитывая так много времени, за которое она пришла в себя после последнего раза. У неё перехватило дыхание от осознанного принятия невозможной идеи… вот только это не так. Это настолько же реально, как горизонт Манхэттена перед ней, сталь на фоне лазурного неба с белыми прожилками. Воспоминания нахлынули одно на другое с тех пор, как она проснулась рано утром, плача так сильно, что заболела грудь, опухли глаза, и саднило в горле.
«Он — мой муж».
Возможно, не по закону, но для души, Дмитрий принадлежал ей. Всегда.
Когда дверь за спиной открылась, она оглянулась, ожидая увидеть мужчину, занимавшего все её мысли. Но нет. Она улыбнулась охотнице, которая подошла и села рядом.
— Как ты сюда попала? — Охрана надёжна. Эшвини начала болтать ногами.
— Я была ласковой с Иллиумом.
— Я не знала, что ты знакома с ним.
— А я и не была, а теперь знакома. — Тёмно-карие глаза, полные живой силы, остановились на Хонор. — Он сказал, что тебе нужен друг. Я это уже знала, но притворилась, что это новость. Что случилось? — Хонор подставила лицо ветру, позволив ему откинуть распущенные волосы, спутать их в такой же дикий беспорядок, какой Дмитрий сотворил с ними в постели.
— Ты мне никогда не поверишь.
Долгое молчание, прежде чем Эшвини сказала:
— Помнишь, как мы встретились?
Воспоминания были кристально
— Ты назвала меня старой душой, — прошептала она.
— Потерянной душой.
— Она такая старая, что у меня болит в груди.
Эш наклонилась, так что их плечи на мгновение соприкоснулись.
— Но больше ты не потеряна.
Вздрогнув, она опёрлась ладонями о шероховатую поверхность, на которой они сидели. Она знала, что больше не будет перешёптываний из давно ушедшей жизни — в этом больше не было необходимости, барьер между прошлым и настоящим был стёрт бурей слёз, пока она не увидела женщину, которой была, так же ясно, как и той, кем была сейчас. Вновь пробудившиеся воспоминания причинили мучительную боль. Мысль о потере Катерины и Миши… Хонор не могла этого вынести. Но она вспомнила и поняла кое-что гораздо прекраснее. Её любили, она была любима. И, подумала она, вспоминая, как её крепко обнимали этим утром, снова любима. Возможно, Дмитрий никогда не сможет этого сказать, смертоносный клинок, которым стал её муж, но она знала. Но не знала, готов ли её прекрасный, раненый Дмитрий услышать то, что она должна ему сказать.
Дмитрий наблюдал за двумя женщинами, сидящими на балконе, и в третий раз проверил, что ангелы внизу начеку, чтобы поймать в случае необходимости.
— Надо пойти туда и затащить обеих внутрь, — сказал он Рафаэлю, когда архангел вошёл и встал рядом с ним.
— Да, — согласился Рафаэль. — Это будет самое забавное зрелище.
Дмитрий бросил на архангела мрачный взгляд.
— Твоя супруга плохо на тебя влияет.
— Моя супруга сейчас присоединяется к твоей женщине. — Обернувшись, Дмитрий увидел Елену, которая несколько шатко, но безопасно приземлилась на балкон. Она поздоровалась, прежде чем сесть рядом с длинноногой охотницей с тёмными глазами, которая была лучшей подругой Хонор — и, согласно имеющимся у них отчётам о ней, чрезвычайно одарённой личностью, когда дело касалось чувств, которые не воспринимались большинством людей. Бессмертные, однако, жили слишком долго, чтобы отмахиваться от такого. И поэтому они продолжали следить за Эшвини.
— Жанвьер ухаживает за ней.
— Думаю, пора его привлечь. Так у Венома будет больше времени на обеспечение плавного перехода.
Дмитрий кивнул, чувствуя дикий покой внутри себя, когда Хонор рассмеялась, её тело было наполовину скрыто за расправленными крыльями цвета полуночи и багрянца Елены.
— Веному будет полезно поработать с Галеном. — Вампир силён, но молод и мог быть импульсивным; в то время как Гален устойчивый и сосредоточенный, как скала.
— Согласен. — Крылья Рафаэля зашуршали, когда он расправил их. — Я говорил с Эйданом — он не передумал.
Дмитрий думал о необычном, сломленном ангеле, задумался, найдёт ли то, что искал, в этом смелом, дерзком городе с его пульсирующим сердцем жизни.
— Думаешь, это начало исцеления?
— Возможно. — Рафаэль помолчал. — Мы будем его щитом, Дмитрий.
— Да.
«Молодой ангел?»
«Отдыхает. У него сильная воля — его не сломать».
«Хорошо».
Снаружи женщины продолжали разговаривать, их волосы путались на игривом ветру, блестящие, почти белые пряди Елены контрастировали с гладкими чёрными локонами Эшвини, и с более мягкими, эбенового цвета, локонами Хонор. Такое зрелище заставило бы обратить на себя внимание любого мужчину.