Клинок из черной стали
Шрифт:
– Только желание ткнуться носом в чью-нибудь симпатичную задницу, – непринужденно заявила Пурна, размышляя о том, можно ли с помощью легкого флирта замедлить поступь Софии.
– Другими словами, ничего нового, – вставил Диг, оглядываясь на хвост мрачной колонны пленных. – Решили вывести имперцев на прогулку?
– Что-то вроде этого, – согласилась София. – На экскурсию в новые Врата.
– Мы слышали о них. – Пурна снова прибавила шагу, поскольку София не замедлила свою поступь. – Они только что открылись, да?
– Словно явившись из ночного кошмара, – вздрогнув, добавил Диг.
– Для одного смертного это кошмары, для другого – мечты, – с грозной решимостью произнесла София.
Неистовый огонь в глазах и спутанные седые волосы придавали ей сходство с ведьмой, готовой в любую минуту разразиться жутким смехом.
– Да, конечно, но как бы там ни было… – Диг замялся, не придумав, что бы еще сказать.
Несомненно, София изрядно пугала его.
– Прежде чем отправиться дальше, нельзя ли шепнуть вам на ухо пару слов, капитан?
Пурна постаралась не выдать беспокойства, хотя они уже подошли к краю застоявшегося над долиной облака. Клубы выглядели зловеще, когда Пурна еще не знала, что где-то под ними открылись Врата. Она помнила, как несколько обезумевших имперских солдат засосало в землю прямо у нее на глазах. Но разве на самом деле эти бедняги отправились под землю? Нет, они попали в другое, куда более жуткое место – в саму Изначальную Тьму, если верить древним угракарийским знаниям. И Дин с Хассаном так и не вышли из этого ужасного дыма. Не объявился и Марото, хотя он, возможно, и не угодил во Врата.
Несомненно, это все мерзкие козни Диадемы.
– Вы хотели поговорить? – спросила София, и Пурна затрясла головой, словно пытаясь отогнать туман.
– Да, если вы не против. – Пурна надеялась, что чрезмерно длинный язык не портит ее улыбку. – Но давайте остановимся, чтобы не глотать ядовитые пары.
– Они не ядовитые, так что можете говорить на ходу – или подождите, пока я управлюсь со своим делом, – заявила София, уходя в туман. Щупальца дыма ласково и неспешно, словно живые, обволокли ее ноги, руки и шею. И Холодный Кобальт улыбнулась Пурне с таким видом, будто ей нравилось это внимание. – Идем, девочка, не каждый день выпадает возможность увидеть такое.
В ее словах был определенный смысл. Пурна посмотрела на застывшего в нерешительности Дига, пожала плечами и шагнула вслед за Софией. Звон цепей сопровождал их в тумане, словно пленные азгаротийцы уже превратились в призраков. Эта женщина обманывала смерть и демонов, убивала королей и богов, так из какого же хрена Чи Хён высосала, будто парочка Бездельников Марото способна остановить ее? Нет, правда, из какого?
Глава 7
Той ночью, что последовала за самым худшим днем в жизни Доминго Хьортта, днем, завершившимся визитом его судии, он долго лежал без сна, разглядывая тени на потолке палатки, пока оставленный Кобальтовой Софией фонарь не погас. Не уснул полковник и после.
Однажды сноха Люпитера подарила на день рождения маленькому племяннику усбанский игрушечный театр с куклами. Не мог же Доминго все время находиться рядом с сыном, чтобы оградить его от вредных подарков. А замечал ли вообще Эфрайн отсутствие отца, пока тот не возвращался, чтобы отнять новую любимую игрушку? Хьортту-старшему сейчас очень хотелось верить, что мальчик не замечал. Что беззаботный ребенок никогда не принимал хмурого отца всерьез. О, как же хотелось полковнику, чтобы так и было на самом деле! А еще хотелось, чтобы Пятнадцатый полк каким-то образом избежал гибельных цепистских чар, чтобы все случившееся было только сном. Скоро капитан Ши разбудит своего начальника и предложит еще раз обсудить план уничтожения Кобальтового отряда… Почему бы не назвать надеждой этот сон, который никогда не станет явью, последнее утешение неудачника?
Капитан Ши. Какое у нее было имя? Хьортт забыл, а может, никогда и не спрашивал. Как правило, он не питал особых симпатий к капитанам, но Ши определенно была способной, по крайней мере, не безнадежной. Доминго продвигал ее по службе, поскольку хороший полковник должен заменить своим офицерам отца. Он строго с нее спрашивал и никогда не оставлял безнаказанными проступки, но это вовсе не значит, что он не отдыхал душой в ее обществе.
Покидая его палатку, София спросила, нет ли каких-нибудь просьб, но побежденный враг выразил лишь одно желание, кроме желания освободиться от ручных и ножных оков, – чтобы к нему привели капитана Ши, если она оказалась в числе немногих уцелевших солдат Пятнадцатого полка.
Она так и не появилась, и теперь, когда бледно-голубой рассвет начал пробиваться в щели палатки, Доминго стало ясно, что самый перспективный из его офицеров погиб, как и его единственный сын. Что из Эфрайна не сделать военного, Хьортт-старший понял задолго до того, как мальчик отправился в Курск, навстречу смерти, но из Ши могло бы что-то получиться, если бы ей достался другой полковник, который стойко держался бы за свои принципы, а не шел на компромиссы и сражался бы честно, вместо того чтобы потакать козням цепистов… Да, Доминго получил именно то, чего заслуживал, но бедная неискушенная Ши погибла напрасно, как и тысячи других азгаротийцев, которых обрек на ужасную смерть ослепленный жаждой мести командир.
Вот что мучительней всего: справедливость случившегося. Не боль в сломанной руке, ноге и ребрах, что не дает уснуть, не жжение в ране на лице, которую цирюльники кобальтовых зашивали с намеренной неспешностью. И даже не бессильная ненависть, что клокотала в нем при виде заклятого врага – Софии, живой и здоровой, с жалостью смотревшей на него. Самая страшная пытка – сознавать, что Холодный Кобальт, убив его сына, не причинила вреда лишь одному человеку из Пятнадцатого полка – самому полковнику, которому так доверяли солдаты и который виновен в их противоестественной гибели.
Да, все так, это папесса И’Хома привела в действие план Вороненой Цепи, а брат Ван дал ему последний толчок. Но даже раздражающе молодая Ши прекрасно понимала, что хороший командир берет на себя ответственность за все неудачи, вместо того чтобы пускаться в нескончаемые оправдания и объяснения. Потому не может быть никаких сомнений: это он, полковник Доминго Хьортт, барон Кокспара, позволил отравить свой полк и сделать из солдат жертв для омерзительного ритуала. И все это ради мести за сына, о котором он на самом деле никогда не заботился, самонадеянного глупца, вполне заслужившего смерть от руки Холодного Кобальта.