Клизмой по профессионализму (рассказы и повесть)

Прокопьев Сергей

– Дурак, - сказал Светка.

Но уже через неделю летела по проходу с матерками:

– Суббота! Скотина! Это тебе боком выйдет!

За десять минут до потока оскорблений зашла Светка к начальнику цеха в боевом настроении. "Пусть только попробует отказать!" И положила на стол заявление: "Прошу под зарплату сделать три плексигласовых гроба".

Ниже просьбы стояли размеры домовин. Для себя, мужа и свекрови.

Свекрови, правда, не совсем точные. С мужа, когда спал, мерку складным метром снимала. Свекровь

жила отдельно. Обмерять ее, объяснив, что к чему, было рискованно, запросто крик поднимет: "Убить хотите!" Поэтому методом нескольких подходов Светка установила - верхняя точка объекта на уровне Светкиных глаз.

– Не понял?
– начальник цеха вытаращил на просьбу глаза.
– Какие гробы? Кому?

– Себе, мужу и свекрови! Плексигласовые. Имею право, ветеран объединения.

– Ты че, издеваешься!
– начальник был мужик нормальный, но издерганный бестолковостью производства перестроечных лет.

– Че издеваюсь?
– взвилась Морозова.
– Субботе можно, а мне сразу "иди на три веселых" буквы. У меня стаж хоть и меньше, зато ни одного залета! А он через день да каждый день керосинит!

Купил Суббота Светку.

– Свет, ты че на зятя не заказала?
– хохотали в цехе.
– Сама же говорила "убила бы!"

– Дураки недоделанные!
– злилась Светка.

И молчала, что зятю планировала в следующий заход гроб сделать.

С месяц кипела Морозова желчью. И дождалась часа возмездия.

Засекла в тот день, как к Субботе, что-то пряча в сумке, зашел в обеденный перерыв мужик из сборочного. "Заказчик", - наметанным глазом определила Светка. Под конец смены тот еще раз заявился. После чего Суббота забегал, как пацаненок, которому игрушечный пистолет подарили.

"Спиртом рассчитался", - мстительно усмехнулась Светка.

Подгадала по окончанию смены за пропуском к табельщице подойти вместе с Субботой. Последнего знала дольше, чем родного мужа, поэтому сразу сделала заключение, объект наблюдения принял. И хорошо.

На заводе в очередной раз шла кампания борьбы с пьянством. Светка, не называя себя, позвонила в караул и доложила о Субботе. Причем, подсказала все тонкости. Предупредила, с виду Субботин почти трезвый: "Сразу не определите, надо подержать, пока не развезет".

Суббота подошел к кабине, а его под белы руки в караулку и к батарее жаром дышащей. Посидел он минут десять и вдруг как запоет: "Все подруги по парам разбредись по амбарам, только я в этот вечер свой амбар не нашла!"

Начальник цеха не стал Субботу защищать.

Мастер ходил к нему, просил: "Надо оставить, работать некому!" Начальник уперся: "Я к директору не пойду! Надоело цацкаться!"

"Отстоял бы, - думал Степа, получив известие о самоубийстве, - и жил бы Суббота".

В последние годы тот, конечно, закладывал прилично. В семье наперекосяк шло. Сына за наркотики посадили. А жена была не хуже Светки. За каждую копейку пилила. Бывало на рыбалку или охоту поедут, на дерьмо изойдет, если без добычи вернется. Суббота, в случае неудачной поездки, обязательно на обратной дороге трофеи покупал. Раз, по молодости еще, на зайцев к Степиному свояку в деревню отправились. Какие там зайцы? Мороз за сорок. В охотничьей избушке пропьянствовали два дня. Но Суббота, предвидя нулевой расклад, по блату в заводской столовой пару кроликов купил. И гордо бросил жене в качестве зайцев. Сам спать завалился. Вдруг удар в бок:

– Это что за на фиг?
– жена сует под нос кролика, точнее - штамп синий на нем.

– Ты че, - Суббота ни на секунду не растерялся, - не знаешь? Вышло постановление, охотишься, а егерь объезжает угодья. Засек выстрел и на снегоходе на звук. Руку под козырек фуражки: "Предъявите зайца". И штампует, чтобы лишних не нащелкали. Поэтому, как убил, сразу свежуешь, пока не застыл.

Выспавшись, Суббота сообразил, что ляпнул глупость. "Под козырек фуражки" в сорок градусов не по сезону форма. Но жена, довольная добычей, пропустила мимо ушей непогодную несуразицу.

Год назад Суббота с женой развелся. Но жил-маялся под одной крышей.

А как уволили, поехал к матери в деревню. И вот цеховской ветеран-пенсионер ездил в те края к родственникам и привез печальную новость.

– Суббота он и расчет полный не получил, - сказал мастер, - денег на заводе не было. Махнул рукой "потом" и уехал.

– Давайте кто сколько может скинемся, матери переправим, - предложил Степа.
– На колхозную пенсию старуха перебивается. Как еще хватило схоронить! А Суббота тридцать лет на заводе проработал.

– Деньги деньгами, но надо и памятник сделать, - предложил мастер. Мать точно не сможет в деревне.

– А как транспортировать?

– Поеду на рыбалку и завезу.

Начальник цеха без разговоров разрешил делать памятник.

– Если не сможешь переправить, - сказал мастеру, - я устрою машину.

В последнее время с металлом была напряженка, но мужики нашли и на памятник, и на надгробие. Сварной Вова Лепешкин вытащил из "закромов" звенья оградки.

– Один заказал и пропал. Сосед по даче, правда, просил, да ладно, еще сделаю.

Памятник покрыли молотковой эмалью. Степа договорился с женщинами на покраске. Те Субботе сделали без всяких "шоколадок".

– Че на табличке гравировать?
– подошел к мастеру Степа.
– Дату смерти не знаем.

– Одну фамилию нехорошо. Давай пока годы жизни, а со временем уточним и заменим.

На том и постановили, а на следующий день Степа пришел домой с пьяной песней, уволившей Субботу с завода: "Все девчонки по парам разбрелись по амбарам..."

– Допьешься, как Суббота!
– бросила жена.