Клочки воспоминаний
Шрифт:
— На копилку.
— А мужчина?
— На вешалку.
Анекдот, авторство которого приписывают Раневской.
Разгадывают кроссворд:
— Женский половой орган из пяти букв?
— По вертикали или по горизонтали?
— По горизонтали.
— Тогда ротик.
Объясняя, почему презерватив белого цвета, Раневская говорила:
— Потому, что белый цвет полнит.
Юноша с девушкой сидят на лавочке. Юноша очень стеснительный, а девушке очень хочется, чтобы
— Ой, у меня щека болит. Юноша целует ее в щечку.
— Ну как, теперь болит?
— Нет, не болит. Через некоторое время опять:
— Ой, у меня шейка болит! Юноша целует ее в шейку.
— Ну как, болит?
— Нет, не болит.
Сидевшая рядом Раневская поинтересовалась у юноши:
— Молодой человек, вы от геморроя не лечите?
— Сколько раз в жизни краснеет женщина?
— Четыре: в первую брачную ночь, когда в первый раз изменяет, когда в первый раз берет деньги, когда в первый раз дает деньги.
— А мужчина?
— Два раза: первый раз — когда не может второй, второй — когда не может первый.
Я себя чувствую, но плохо
Здоровье — это когда у вас каждый день болит в другом месте.
Чем я занимаюсь? Симулирую здоровье.
Ночью болит все, а больше всего совесть.
Нет болезни мучительнее тоски.
Склероз нельзя вылечить, но о нем можно забыть.
Если больной очень хочет жить, врачи бессильны.
— Вы заболели, Фаина Георгиевна?
— Нет, я просто так выгляжу.
На вопрос одного из актеров, справлявшихся по телефону у Раневской о ее здоровье, она отвечает:
— Дорогой мой, такой кошмар! Голова болит, зубы ни к черту, сердце жмет, кашляю ужасно, печень, почки, желудок — все ноет! Суставы ломит, еле хожу… Слава богу, что я не мужчина, а то была бы еще импотенция!
Медсестра, лечившая Раневскую, рассказала, как однажды Фаина Георгиевна принесла на анализ мочу в термосе. Сестра удивилась, почему именно в термосе, надо было в баночке. Hа что великая актриса возмущенно пробасила: «Ох, ни хрена себе! А кто вчера сказал: неси прямо с утра, теплую?!»
Была сегодня у врача «ухо-горло-жопа».
Прихожу в поликлинику и жалуюсь:
— Доктор, у меня что-то в последнее время вкуса нет.
Тот обращается к медсестре:
— Дайте Фаине Георгиевне семнадцатую пробирку.
Я попробовала.
— Это же говно.
— Всё в порядке. Вкус появился.
Проходит несколько дней, я опять появляюсь в кабинете этого врача:
— Доктор, вкус-то появился, но с памятью всё хуже и хуже.
Доктор обращается к медсестре:
— Дайте Фаине Георгиевне пробирку номер семнадцать.
— Там же говно, — ору я.
— Всё в порядке. Вот и память вернулась.
Фаина Георгиевна много курила, и, когда известный художник-карикатурист Иосиф Игин пришел к ней, чтобы нарисовать ее, она так и вышла — погруженной в клубы дыма на темном фоне. Врачи удивлялись ее легким:
— Чем же вы дышите?
— Пушкиным, — отвечала она.
А. А. Ахматовой:
Спасибо, дорогая, за Вашу заботу и внимание и за поздравление, которое пришло на третий день после операции, точно в день моего рождения, в понедельник.
Несмотря на то что я нахожусь в лучшей больнице Союза, я все же побывала в дантовом аду, подробности которого давно известны.
Вот что значит операция в мои годы со слабым сердцем. На вторые сутки было совсем плохо, и вероятнее всего, что если бы я была в другой больнице, то уже не могла бы диктовать это письмо.
Опухоль мне удалили, профессор Очкин предполагает, что она была незлокачественной, но сейчас она находится на исследовании. В ночь перед операцией у меня долго сидел Качалов В. И., и мы говорили о Вас.
Я очень терзаюсь кашлем, вызванным наркозом. Глубоко кашлять с разрезанным животом непередаваемая пытка. Передайте привет моим подругам.
У меня больше нет сил диктовать, дайте им прочитать мое письмо. Сестра, которая пишет под мою диктовку, очень хорошо за мной ухаживает, помогает мне. Я просила Таню Тэсс Вам дать знать о результате операции. Обнимаю Вас крепко и благодарю.
В. И. Качалов Ф. Г. Раневской:
Грустно стало за Вас, что такое безрадостное и тяжелое для Вас выпало лето, не давшее Вам ни отдыха, ни утешения…
Не падайте духом, Фаина, не теряйте веры в свои большие силы, в свои прекраснейшие качества, берегите свое здоровье. Больше всего думается, именно теперь, в эту Вашу неудачную, несчастливую полосу жизни, больше всего думается о здоровье.
Только о своем здоровье и думайте. Больше ни о чем пока! Все остальное приложится, раз будет здоровье, право же, это не пошляческая сентенция. Ваша «сила» внутри Вас, Ваше «счастье» в Вас самой и Вашем таланте, который, конечно, победит, не может не победить всякое сопротивление внешних фактов, пробьется через всяческое сопротивление, через всякое «невезение» и всякие «незадачи» очных ставок с подкидышами через головы Судаковых и Поповых, назло всем старухам зловещим Малого театра. Только нужно, чтобы Вы были здоровы и крепки, терпеливы и уверены в себе. Главное, здоровье.
Крепко Вас обнимаю.
Ваш В. Качалов.
В. И. Качалов Ф. Г. Раневской:
Кланяюсь страданию твоему. Верю, что страдание твое послужит тебе к украшению, и ты вернешься из Кремлевки крепкая, поздоровевшая, и еще ярче засверкает твой прекрасный талант.
Я рад, что эта наша встреча сблизила нас, и еще крепче ощутил, как нежно я люблю тебя.
Целую тебя, моя дорогая Фаина.
Твой ЧТЕЦ-ДЕКЛАМАТОР.
Друга любить — себя не щадить. Я была такой