«Клоун», или Я падаю к себе
Шрифт:
В голове его звенел не рожденный крик. Шею разрывало судорогой. Он был нем.
В 3 часа Лена не пришла. Семен звонил ей весь вечер. Лена не отвечала. Семен звонил всем подряд своим знакомым, он не мог оставаться один, но никого не было дома. Пошел непрекращающийся дождь. В горячечном бреду в телефонной будке Семен забыл записную книжку. Номер ее телефона семь цифр не ужились в его больной памяти. Он не нашел ее дом в чужом незнакомом районе.
Осталась только фраза, пульсирующая метрономом,
– «Я ЖИВУ С БАБУШКОЙ
Люди видят то, что хотят видеть. Хотят то, что видят. Лишь немногим дано видеть то, что видеть не хочется. И совсем немногие хотят то, что видеть не дано. Я ничего не хочу.
Я вижу все.
ГЛАВА 7
Семен женился и зажил с любимой женой, маленькой дочкой и сыном. Он устроился на интересную, но не очень хорошо оплачиваемую работу, а живопись осталась главным занятием. Семен считал, что все в жизни сложится само собой. Его же окружали близкие люди!
Живопись завладела Семеном целиком. Во время работы над холстом мир замирал, останавливалось время – кисть творила новый мир. Семен погружался во чрево палитры в густое соцветие красок внутрь мига отвердевшего времени и в них искал суть мироздания.
Семен торопился с работы домой, что бы скорее спешить в студию. На заднем дворе соседнего дома его остановил незнакомый парень. Один из подъездов того дома был общежитием и парень, похоже, был из него.
– ЭЙ! – окликнул парень полубегущего Семена.
«Что еще за эй?!» – вздрогнул Семен, но все же остановился. Он не понимал, что тому парню от него нужно и, нахмурившись, ждал.
– Пиво, будешь? – парень протягивал бутылку. Семен теперь увидел в руках парня две бутылки «жигулевского» и самого парня.
– Я не пью! – ответил Семен и нервно переминулся с ноги на ногу, сделал шаг.
– Что, бежишь по жизни?! – одернул парень Семена. Запнувшись от неожиданности, Семен недоуменно возразил,
– Нет. Живу я здесь.
Семен сообразил, что сказал совсем уж что-то «не то». Только теперь он расслышал грустную насмешку парня. Семен остановился, повернулся к парню: «Я спешу в студию», – хотел пояснить он, – «Я художник!…», – и наткнулся на соболезнующий взгляд, краткое протяжное, – «Понятно…».
Семен ехал после работы в студию. Во время пути он готовился к занятию. Семен смотрел в окно автобуса и запечатлевал проплывающую мимо панораму. Он закрывал глаза и рассматривал пойманную действительность. Выхваченные из мира сцены вспышкой оживали и, случалось, когда Семен открывал глаза, совпадали с реальностью. Иллюзия только походила на сон и не давала сил, как их не давал краткий ночной сон после позднего возвращения из студии домой к молодой жене, нестиранным пеленкам и трезвону
В один из обычных дней Семен приехал в студию. Там его ждала мадонна. Настоящая «эль-грековская» мадонна. Семен был в студии один. Занятия в тот день по неизвестной причине были отменены. На холсте одного из студийцев в подмалевке он увидел ее. Круша пределы и условности, сквозь толщу лени и пошлости рвалось яростное величие… МАДОННА. Семен не встречал человека, который с большим отвращением относился бы к жизни, чем она.
Она стала его второй женой. Семен не смог написать ее портрет. Он написал стих.
ПРО БОГА, РОК И ДЬЯВОЛА.
Я вам скажу сказку старую
Про бога, рок и дьявола.
Как глупый Христос распеленный
Был богом брошен на землю угарную.
Затравленный мудрой сволочью
Младенец, побитым облачком,
Шатался по краю горькому,
По солнышку плача яркому.
И плакали юродивые,
Встречая его одинокого
И скалили пасти радостно,
Избивая его как равного.
А он все ждал, надеялся,
Он верил солнцу ясному.
Но злоба, оставшись слабостью,
От них возвращалась яростью.
И встретил он друга страстного —
Рысь от смерти жадную.
Была рождена она дьяволом,
Но с ней он связался правдою
Раскололось тельце боженьки,
Разрывалась криком страшная.
А солнце всходило снова,
Заведенное роком однажды.
Развод с первой женой проходил нелепо, как и полагается. Там было главное – недоверие, крик раненной женщины, отчаяние и обреченность.
Семен искал страх, и страх не замедлил явиться. Сначала в виде эмбриона, краткой вспышкой наготы мира. Затем больше, больше. Вначале страх приходил, когда его звал Семен, раз за разом все легче. Когда Семен хотел от него избавиться, он отогревал пушистый комочек счастья и добра у себя в груди, страх оставлял его. Однажды страх пришел сам внезапно, неприятно, и прогнать его стоило большого труда. Отогреть пушистый комочек не было возможности, в груди полыхал пожар. Пожар выжигал душу, а обожженная душа стыла в леденящем мраке.
Семен научился переносить свой страх на других людей. Мысленно он надувал вокруг себя прозрачную вакуоль, вычленял страх из своей утробы, помещал отлученный страх в вакуоль и на пуповине надвигал на свою жертву. Он мог переместить вакуоль на расстояние до 50-и метров на любого другого человека. Человеком тем овладевали беспокойство, паника. Это не избавляло самого Семена от страха, напротив, он все больше увязал в его кабале. Удивительные, необычные тайны загадочного мира уже не прельщали Семена, им все больше овладевала тревога, и недоумение, – «Да, что же это?!»