Клоунада фиктивного брака
Шрифт:
С мамочками дело обстояло лучше: женщины как женщины, милые даже для своего возраста, в лёгких развевающихся на ветру костюмах, с минимальным макияжем на лице, одна кудрявая кареглазая блондинка, другая синеглазая брюнетка. Вопрос: в кого пошёл неформал Денис? Похоже, его просто подкинули, пришла к быстрому выводу героиня.
– Приве-е-е-ет! Я та-а-ак по вам соскучилась, мои малыши! – кудрявая женщина с радостными воплями кинулась всех обнимать и зацеловывать, в том числе и Бумажкину.
Понятно,
– Пройдёмте в дом. Не надо веселить соседей. – Сказал отец, пропуская всех вперёд, поочерёдно всем пожал руки.
Ладонь Фёклы была последней в очереди на рукопожатие. Сжимая её, отец семейства, вложил немало силы: косточки заныли, однако трудяжка продолжала лицемерно улыбаться под взглядом-рентгеном. Да, я фальшивка. Но за деньги я готова и роль колобка на день пекаря играть. Меня тебе не сломать, старик. Мужчина ухмыльнулся, будто прочитал мысли девушки.
В доме было не протолкнуться, не от количества народа, их как раз немного, а от захламлённости помещений: всевозможные статуэтки, маски, шарфы, фонари, ретрорадиоприёмники, расписные огромные швейные машинки, торшеры, накрытые вязаными накрахмаленными салфеточками, картины из битого разноцветного стекла, персидские ковры – всего и не перечислить. Предметы располагались порой друг на друге, видимо, не помещались в огромные резные шкафы из красного дерева.
– Нравится? – приняв ступор невесты сына за восторг, спросила кудрявая блондинка с глупой искренней улыбкой. – Это всё я привезла! – женщина гордо выпятила свою пышную грудь.
– Да-да, Варя у нас довольно наблюдательная: из каждой своей поездки привозит что-нибудь ценное и редкое. – Хвалила свою подругу вторая мамочка семейства – Венера. Блонди расплылась в улыбке и полезла обниматься к брюнетке.
Всё это происходило в узком коридорчике прямо перед трудяжкой. Пройти мимо них не представлялось возможным. Бумажка пищала благим матом в душе, как обезумевшая от происходящего мышь в логове котов, в то же время лицо её застыло лицемерной любезной корочкой. Отец же всё время стоял в сторонке и не сводил с невесты младшего сына свои тусклые глаза, будто ждал, когда «невестка» развернётся на выход, помахав на прощанье рукой.
– Ма-а-ам, вы смущаете малыша! – подал голос откуда-то из глубины, за горами хлама Денис.
– Смущаем? – с нескрываемым сарказмом в голосе переспросил отец. – Я думал, сотрудники публичного дома не знают, что такое стыд, скромность и… смущение. – Почему-то все члены семейства пропустили мимо ушей едкие слова старшего мужчины.
– Ой, и правда, прости А-а-а… родная, – брюнетка быстро сдалась в попытке вспомнить имя пассии сына. – Просто страсть в наших старых костях ещё не утихла. А-ха-ха-ха.
– Ничего, мама, я всё понимаю. – Ответила Фёкла. Ей тоже было влом вспоминать имена родни своего жениха.
– Пройдёмте к столу! – блонди увела всех в столовую.
В столовой дела обстояли лучше: полы не заставлены безделушками. Только стены изнасилованы любительницей раритета и старинности – увешаны картинами, тарелками, гобеленами и прочими «редкостями».
Сквозь витражные окна проникал тусклый, пёстрый свет. Углы помещения полностью утопали в темноте и рассмотреть, что там накидано в творческом беспорядке, не представлялось возможным.
Застоявшийся пыльный воздух угнетал и давил своей массой на плечи.
Сидя спиной к окну, их ждал ещё один человек – младшая сестра братьев. Разноцветный свет играл в её укороченном каре светлых волос. Дерзкий, острый взгляд ярко-карих глаз пронзал трудяжку насквозь. Дочь семейства восседала на плетёном стуле, закинув ноги на стол.
– Мария, это Аделхеит – моя невеста. Малыш, это – Мария, наша младшая сестра.
– Добро пожаловать в музей! – сестра встала и подошла вплотную к Бумажке, протягивая ладонь для рукопожатия. Трудяжка, проигнорировав клешню, резко дёрнулась вперёд и обняла девушку.
– Пливет, моя сладкая. – Часто старательно сглатывая «Р», Фёкла изо всех сил изображала немецкий акцент. Гнусавя, из её горла выходили низкие, булькающие звуки.
Марго тихо кашлянула на фоне, сглатывая смешок.
– Охренеть, реально Аделхеит. Ты где её подобрал? В миграционной службе длинноногих моделей? – морщась и отстраняясь, спросила Мария.
– Обо всём за столом! Садитесь-садитесь. – Хлопотала мамочка-блонди. Все послушно расселись за длинным дубовым столом.
За обедом, беседа текла непринуждённо, сама собой. Только отец семейства молчал, прикладываясь время от времени к бутылке горячительного.
– Родная, а расскажи, как вы познакомились. А то этот оболтус ведь совсем ничего никогда не рассказывает, только перед фактом ставит. Прока-а-азник. – Блонди покачала шутливо указательным пальчиком, пристыживая сына. – Такую красавицу от нас прятал!
Прожевав шампиньон, выковырянный из салата, менеджер начала нести бред:
– Мы познакомились, когда я плиехала в из голод.
– А-ха-ха-ха… Куда? – развеселилась, хмурая до этого младшая сестра.
– Когда она приехала в город ***. Мария, что смешного ты находишь в её словах? – приструнил строгим тоном сестричку Евдоким. Та сразу осеклась и опустила голову к своей тарелке.
– А дальше? – включилась в разговор мамочка-брюнетка.
Подкинул продолжение Евдоким:
– Она потерялась в нашем аэропорту. Плакала от безысходности в туалете.
– Да. Но я вышла на запах голящей бумаги и увидела из.
– Их, Аделхеит. Правильно говорить их. – Помогал гендиректор.
– Горящей бумаги? – отправляя очередную стопку коньяка в рот, спросил отец.
– Это она о наших одеколонах говорит, – объяснил черноглазый сын.
Мамочка-брюнетка мечтательно вздохнула: