Клуб Колумбов
Шрифт:
Кукша сейчас же слетела на край мисочки, нисколько не опасаясь зверя, уже принявшегося за еду. Склонила голову набок и — тюк носом кусочек булки.
— Кук! — строго сказала Ля. — А что надо сказать?
— Пожалуйста! — вдруг ясно, чуть только пришепётывая, произнесла кукша человеческим голосом. Все так и ахнули.
— Кук ведь тоже из вороньего рода, — объяснила Ля. — Ворон, грач, сорока, сойка, кукша — все они очень способные. И скворец тоже. У нас в Ленинграде на улице Плеханова у одной моей знакомой живут два скворца. Одному девять лет. Он небольшого роста, тёмненький. Зовут Сашей. За свою жизнь он выучил целых сорок два слова. Прямо талант!
Хозяйка
И вдруг скворец из клетки тоже им: «Тише! Тише!» А вот моей кукше очень долго пришлось твердить «Пожалуйста! Пожалуйста!» — пока она выучила.
Ребята много раз заставляли чёрного ворона повторять своё имя, отчество и фамилию, а весёлую кукшу: «Пожалуйста, пожалуйста!» — и просили, чтобы Ре и Ля научили их ещё каким-нибудь словам.
Месяц девятый
В октябре, на очередном собрании Клуба, Ля и Старый Морской Волк сделали доклад на тему: «Наши новые звери».
— В наше время, — начал Вовк, — частенько в конфузное положение попадают старики-старожилы. Недавно произошёл такой случай. Сидел на завалинке, грелся на солнышке дед, местный старожил. У нас в Ленинградской области он поселился ещё в те времена, когда она называлась Санкт-Петербургской губернией; тогда дед ещё промышлял охотой и хорошо знал, какие у нас в области водятся звери.
Вдруг бежит из лесу шумная ватага ребятишек.
— Деда! — кричат. — Глянь, какого мы зверя поймали!
И показывают ему совершенно незнакомого молодого зверька в пёстрой шкурке, с острой усатой мордочкой.
Дед посмотрел и говорит:
— Собачонок это, щенок чей-нибудь. Ступайте узнайте, у кого такой породы собака, у дачников, — отдайте хозяевам.
Ребятишки — клясться, что в лесу нашли, в норе под корнями, что там ещё было таких щенят поболе десятка, да разбежались все. Дикий это.
Дед обиделся даже:
— Что я, зверей не знаю? Значит, беглая собачонка в лесу ощенилась, — только и всего! Раз не лисёнок, не барсучонок, не волчонок, — значит, собачонок. А диких собак у нас отродясь не водилось.
И прав был дед: именно что «отродясь не водилось». А теперь развелось. Водилась дикая собака за десять тысяч километров от наших мест, на другом краю нашей страны — на Дальнем Востоке, в Уссурийском крае. Хорошая дикая собачка — ценный пушной зверёк, похожий на маленького американского медведика — енота. Так и называлась: енотовидная собака или уссурийский енот. В 1929 году наши охотоведы впервые попробовали переселить двадцать собачек с востока на запад. Опыт удался: зверьки прижились на новых местах. Тогда в 1934 году приступили к массовому расселению уссурийского енота, — и сейчас он отлично живёт больше чем в семидесяти областях нашей страны. Селится в светлых лесах, в кустарниках, в высоких травах, в тростниках. Ежегодно каждая пара приносит штук до пятнадцати щенков. На зиму — где сильные морозы — впадает в спячку в норах. И размножился всюду, где на него и разрешена охота.
Зверёк полезный не только своей шкуркой — она идёт на шубы, — но и тем, что поедает много мышей, полёвок и других грызунов. Один за ними грех: где тетеревиное, куропачье, утиное гнездо найдёт, — разорит обязательно! Не любят его охотники…
Но я про деда начал. С ним ещё похуже конфуз вышел.
Вот усвоил дед, что теперь у нас не только уничтожают испокон водившихся зверей, как уничтожили в нашей стране диких быков — тура и зубра, — но и переселяют к нам новых зверей — бац! — прибегают ребятишки с Чёрной речки и рассказывают о звере неслыханном. Поселилась парочка таких зверей на речке в лесу, землянку себе в берегу вырыли, крыша — бугром, твёрдая — не расковыряешь, а выход под воду. Развели там своих зверят, теперь с ними работают всей семьёй. Сами деревья в лесу валят, сами их на брёвнышки перепиливают зубами, сами на себе в речку таскают, сами речку перегораживают — плотину строят! Ну, чисто инженеры! А видом из себя — как толстые собаки, шкура бура, а хвост кожаный, широкий, лопатой! Как плеснут хвостом по воде — за версту слыхать!
Не выдержал тут дед.
— Вы что же, — говорит, — ребята, сказки мне рассказываете? Из ума, думаете, старик выжил? Думаете, — необразованный старик, не знает, что такие звери были у нас при царе Горохе: в те времена, когда князь Владимир Мономах бил туров и вепрей, ловил бобров но рекам? А вы что же, — хотите уверить меня, что бобра переселили, к нам, как эту вашу дальневосточную псину?
Не знал дед, что не до конца все бобры были уничтожены в России, что кое-где до нашего времени сохранилось ещё бобров общим счётом в разных местах меньше тысячи штук. После революции мы дали им размножиться в заповедниках и расселили в пятидесяти областях и краях.
Мною открытая на озере Прорва ондатра — большая северо-американская водяная крыса, — впервые выпущена у нас в 1929 году. Теперь она с невероятной быстротой сама расселилась и размножилась чуть не по всей нашей стране, уже с 1937 года включена в государственный план заготовок пушнины и даёт сорок процентов всех пушных шкурок в общесоюзных масштабах. И мясо её охотники едят да похваливают.
Другой американский житель — нутрия — крупный грызун, образом жизни тоже земноводный, вроде ондатры — попал к нам из Южной Америки и живёт в наших субтропиках. Длинные, жёсткие остевые волосы выщипывают из их шкурок, и нутрия идёт обычно под названием обезьяньих шкурок. Последнее время мы успешно продвигаем нутрию на север — уже до Ярославской, Омской и Курганской областей.
Смешной древесный медведик енот, на которого так похожа ниша уссурийская собачка, благополучно прижился у нас на севере Кавказа и на юге Киргизской области. Если где-нибудь в лесу увидите небольшого серо-бурого чудака-мохнача, который поймает мышь, но есть её не станет, а пойдёт сначала к речке, хорошенько выполощет её в чистой воде, а потом, позавтракав, залезет на дерево и заберётся там в дупло спать, знайте, что это и есть настоящий американский енот или полоскун, как его ещё зовут за то, что он всегда перед обедом полощет мясо в воде.