Клуб любителей фантастики, 2015

Романов Александр Петрович

Я с маху забросил коляску внутрь. Залез сам. Защёлкнул фиксаторы колёс.

Снял часики, браслетик с тонких запястий, а с шеи — сотовый на шнурке. Прошёлся наскоро по карманам, выгреб из них всё, где можно разместить «жучок». Улов сунул в пакет. Выйдя из машины, опустил свёрток в урну.

Что-то могло оказаться в сумке, но с ней разбираться некогда.

Захлопнул дверцы. И сел на место водителя.

Микроавтобус тронулся, покинул стоянку.

Первая часть операции проведена чётко, без сучка

и задоринки.

Мой сливочно-белый микроавтобус на парковке стал тёмно-серым — покрытие исчезало, под действием ультрафиолета, постепенно. Из города микроавтобус выехал синим.

Что-то вроде этого происходило с номерами.

Телохранитель уже, наверное, бьёт тревогу.

Я посматривал в боковые зеркала. Посматривал и в небо.

Хвоста не было.

Если никто за микроавтобусом не следил от парковки, то след мой затерялся.

Под стук колёс, ожидая, когда проползёт длиннющий товарняк и поднимут шлагбаум на переезде, ещё раз обыскал девочку. Прощупал сумку и вещи, проверил сканером. «Жучков» не обнаружил. Сумку и то, что вызывало подозрение, уложил в пакет, на дне которого лежал кирпич.

Снял длинноволосый парик, усы, бороду. Снял большие очки-светофильтры. Снял плащ. Уложил камуфляж в тот же пакет. Завязал длинные ручки. Перчатки оставил на руках.

Оставшиеся вещи девочки сунул в другой пакет.

Десять минут спустя, на мосту через реку, опустив стекло, я швырнул пакет с кирпичом в окно.

* * *

Мы ехали меж двух рядов старых жёлтых вязов, по гравийной дороге, устланной жёлтым шуршащим ковром. Микроавтобус уже был чёрным.

Потом начался участок смешанного леса. Ветки царапали кузов.

Никто бы и не подумал, что в этой чаще может находиться какое-то жильё.

Но жильё там находилось.

Высокая изгородь скрывалась за еловой порослью.

Ворота прятались за поворотом-зигзагом. Ворота сдвинулись на роликах, повинуясь сигналу пульта. Я въехал, и ворота закрылись.

Двухэтажный каменный дом с балконом и с верандой, под черепичной крышей, выглядел нежилым. Входные двери заперты, окна плотно занавешены. Двор засыпан листвой и хвоей.

Мощёной дорожкой подогнал автомобиль к тенистому крыльцу, выключил двигатель.

Стало очень тихо.

Лишь шумели сосны и лиственные деревья, почти голые.

Я перенёс девочку и пакет с вещами на второй этаж, положил на диван.

Гостиная, спальня, туалет с ванной.

Окна выходят на задний двор. На окнах фигурные решётки. Дверь с наружным засовом. Убежать не сможет.

Её звали Маргарита. В семье к ней обращались короче — Ри.

Юная кожа тепла. Сердце бьётся ровно. Дыхания почти не слышно.

Я закрыл дверь на засов и спустился на кухню. Обеденное время давно прошло, до ужина далеко. Но я сварил какао. Я знал, что она любит какао.

Вошёл с подносом. Ри ещё спала. Я тронул за плечо.

Она сразу очнулась. Подняв голову, осмотрелась. Встала, моргая.

Светлые волосы, коротко стриженые, милое личико, серые глаза, розовые губки, никакой подростковой угловатости, всё гармонично. Очаровательный ребёнок.

— Это похищение? — спросила девочка первым делом.

Глаза круглые, блестящие.

Не заметно последствий от снотворного. Будто не было ничего.

Я молча кивнул.

Ри замерла от восторга. Она сияла, как медный таз:

— Круто!.. Мою фотку покажут в телике?

— Наверняка.

— Девчонки от зависти умрут! В нашем классе не похищали никого!

Переполняли эмоции, возбуждала необычная ситуация.

Она широко улыбалась. Готова со мной дружить.

У меня свело челюсти. Я чувствовал себя, как слон в подгузнике.

— Тут жарко, — сообщила озабоченно Ри. Сняла курточку, осталась в коротком зелёном свитерке и в джинсовой юбочке. Сзади, на филейной части, — крошечные, декоративные кармашки.

Бросив куртку на тахту, сев на краешек, начала допрос:

— Что, мы у вас дома?

— Нет.

— А где?

— Не имеет значения.

— Дети у вас есть?

— К счастью, нет.

— Почему? Вы не женаты?.. И не были?.. Чтобы она замолчала, я налил ей какао и распечатал кулёк с крендельками. Снотворное данного типа вызывает аппетит, как правило. Дай бог.

— Иди, поешь, — сказал я.

Ри переместилась к столу.

Принялась наворачивать какао с кренделем. Сыр и масло игнорировала.

Чем бы дитя ни тешилось — лишь бы не квакало.

Увы, дитя молчало недолго.

— Меня везли от мамы к отцу, — грустно поведало оно. — Мои родители в разводе. Хотите, я расскажу, как распалась наша семья?

— Не хочу.

— А вы послушайте!..

Отложила в сторону обгрызенный крендель.

Я приготовился к мучительной смерти. Но терпение истощилось скоро, после её фразы о многотрудной жизни ранимой девочки-подростка, чьё сердце просто разрывалось на части в ходе процесса. Когда Ри мне это говорила — на ресницах у неё блестели слёзы.

— Никакого развода не было, — довольно резко бросил я. — Не морочь голову.

Уже не сияла.

Нижнюю губу закусила. Нахохлилась. И гладкий лобик наморщила:

— Да? Почему вы так думаете?

— Потому что знаю всё о твоей семье. Тебя везли после каникул назад, в частную школу. Приврать ты любишь.

Ри вскочила, будто ошпаренная, забыв о какао.

Хотя была ниже почти на полметра, смотрела на меня с презрением, снизу вверх:

— Что, не повезло в жизни?.. — Она попыталась цинично усмехнуться. — Как мелко, фи!.. Забрал сотовый!..