Клуб победителей
Шрифт:
— Мюсли будешь? — Верстаков помахивал цветной коробкой. — Твои любимые шоколадные.
«Цирк», — подумала Эвелина, откидывая назад волосы и усаживаясь поудобнее.
— Буду кофе и мюсли.
Сдержанность вознаградил Лерин веселый взгляд, отправившейся помогать отцу.
— Мам, тебе с молоком или с йогуртом? Мне нравится с больше с йогуртом, а папа опять забыл и сделал с молоком.
Кухню заполнил аромат кофе. Вся семья похрустывала мюсли, изредка прерываемая вопросами дочери, на которые в основном отвечала Эвелина.
Пришла учительница английского. Маленькие ручки Леры вцепились в мать.
— Мамочка, ты никуда не уйдешь?
— Никуда, — покачала головой Эвелина, уже понимая, что попала в ловушку.
— Ты погуляешь со мной после урока?
— Погуляю.
Лишенные спасительного щебетания дочери, супруги молча сидели
— Выслушай меня, ладно? — прохрипел Верстаков. — Правда, не знаю, как так получилось. Та девушка словно околдовала меня. Подчинила своей воле. Я ведь видел, что ты несчастна со мной. Если бы ты меня тогда отпустила, ничего бы не случилось. — Эвелина скривилась, по лицу скользнуло презрение. — Я ведь думал, что сделаю лучше, если сотру из твоей памяти все наши ссоры. Ты начнешь жизнь с чистого листа. Встретишь кого-нибудь лучшего, чем я.
— Вот я и встретила. Ты его вчера видел. Говорят, мы жили с ним как муж и жена довольно неплохо, пока изобретатель не вернул мне память. А тут опять случился парадокс: прошлая жизнь с тобой вернулась, а та стерлась. И этот провал меня беспокоит. — ей вдруг неожиданно захотелось плакать. Вспомнились потерянные глаза Лычкина. Эвелина сама не знала почему, но ощущала стыд за их отношения. Ведь Лычкин совсем не в ее вкусе, а Игорь, хоть и негодяй, но такой родной. Получается, что она тоже изменила. В чем же тогда его упрекать? Молодая женщина закусила губу, чтобы не разрыдаться.
Игорь вдруг осознал себя чудовищем. Опустил глаза, избегая смотреть на жену. Так вот оказывается, что произошло. А он понять не мог, ведь тогда, в приемной Караева Эвелина его не узнала. Увидев жену дома, решил, что память вернулась сама собой. А ее, бедняжку, оказывается снова подвергли этой процедуре.
Эвелина вышла в ванную. Когда зазвонил домашний телефон, Игорь взял трубку. Сразу узнал этот тихий и грустный голос мужчины, которого вчера видел. Неожиданная ревность окатила волной, он даже вспотел, когда подумал, что его жена может уйти к нему. Какое он, вообще, имеет право звонить? Услышав звонок, Эвелина вышла из ванной. Припухшее от слез родное лицо. Протянул ей телефон, заметив, что она как-то покраснела. Разозлился, когда жена поспешно вышла из кухни, прикрыв за собой дверь. Вдруг неудержимо захотелось затянуться сигаретой. Пришлось сделать над собой усилие: курить врачи запретили полгода назад из-за плохих сосудов. Бросал мучительно и долго, перепробовав все средства. Казалось, ничего не помогало, но однажды проснулся и понял, что желание исчезло и не появлялось впредь до сегодняшнего утра. Если сорвется, снова начнет. Слишком тяжко все это оказалось. Он всегда легко себя оправдывал, а сегодня не мог. Он уже не слышал голоса Эвелины, видимо, разговор закончился. Вскочил и отправился искать жену. Она сидела в Лериной комнате, прижав к себе зайца. Верстаков сел напротив нее на ковер, подавляя желание броситься к ее ногам.
— Знаю, ты не сможешь меня простить. Лишь об одном прошу — дай мне шанс. Позволь мне остаться. Я не причиню тебе никакого вреда. — Эвелина вскинулась, презрительно изогнула губы, но молчала. — Не гони меня, ладно? Ради Леры.
Она не слушала, в ушах еще звучали слова Лычкина: «Прости его, Эв. Мне кажется, все у вас будет хорошо». Сдерживаемые слезы хлынули по щекам. Швырнула зайца в мужа и уткнулась в подушку, испытывая сладость от жалости к себе. Игорь медлил, не решаясь приблизиться, а потом вдруг рванулся, обнял ее трясущееся тело, зарылся лицом в теплые волосы. Ей с самого утра хотелось, чтобы Игорь ее обнял. Сколько Эвелина себя помнила, для нее существовал только этот мужчина. В коридоре послышались шаги быстрых ножек Леры. Помедлив на пороге, она бросилась к ним, заставив их разомкнуть руки, чтобы принять в свои объятия.
Глава 50
Оставшееся время до отъезда в аэропорт Дружинников слонялся по квартире. Отказав Караеву, он еще раз принес Варюшку в жертву. Знал, что никогда не сможет рассказать ни жене, ни дочери о том, что произошло на самом деле. Все, что ему нужно было сделать, вставить блочок на место, получить деньги и уехать. Но против этого восстала совесть. Достаточно было вспомнить Эвелину и ее друга. Если бы умел, молился бы об исцелении дочери. Но Дружинников, имея советское детство за плечами, так и не поверил в Его существование. В самолете он не мог ни есть, ни читать. Больше всего страшила встреча с дочерью. Момент, когда они посмотрят друг другу в глаза. А вдруг она догадается о его предательстве? Ему казалось, что вся их квартира пропиталась горем и слезами. Профессор медленно поднялся на третий этаж пешком и открыл дверь своим ключом. Перетащил ноги за порог. Замер. Возвращение предателя. В квартире стоял приятный запах чего-то печеного. Не в силах скинуть плащ, прислонился к входной двери и вдруг понял, что против ожиданий, здесь не пахнет безнадежностью и слезами. Из глубины комнаты послышался веселый Ирин голос. Ему отвечал совершенно обычный без примеси горечи или обычного раздражения голос жены. Раздался смех. Они что, с ума там посходили? Варя может умереть, а они смеются. Снял ботинки, повесил пальто. Услышав шум, в коридор выглянула Ира. Как он боялся встречи. А она, как ни в чем не бывало, бросилась к нему. Чмокнула в щеку.
— Папа! А мы и не слышали, как ты вошел. — дочь отстранилась и вдруг повела носом. — Ой, пирог. Мы ж к твоему приезду готовились. Мам, папа приехал! — Она упорхнула на кухню. — Владимир смотрел ей вслед, удивляясь какой-то новой легкости в движениях. Последнее время у нее появилась, несмотря на маленький рост, тяжеловесность в шагах и медлительность. Дружинников все еще топтался в коридоре, боясь, что маленькая, только что родившаяся надежда безвозвратно умрет.
В коридор выглянула Антонина Васильевна. Принаряженная и радостная. Поцеловала его. Он уже не выдержал, схватил жену за плечи.
— Тоня! Ради Бога. Да что с вами? Почему вы так странно себя ведете?
— Как что? Ты разве не знаешь? Ира же тебе эсэмэску послала. Сразу, как узнала. Еще удивлялась, что ты не ответил.
Он вспомнил, что после звонка Караева выключил телефон. Побоялся искушения.
— Да что произошло-то? Я ничего не получал, — он слышал свой тихий дрожащий голос и все еще боялся поверить.
— Ира! — крикнула жена. — Иди сама, расскажи. Он ничего не знает.
В коридор, снимая на ходу, рукавицу-прихватку, выбежала раскрасневшаяся дочка.
Он почувствовал, как защемило сердце. Знакомые термины звучали в этот раз, как музыка. Операция перестала быть необходимостью. Врачи не нашли объяснения неожиданному улучшению.
Дружинников прислонился к стене, думая о созданной им машине, которую уничтожил.
— Так что в твоей поездке не было никакого смысла, — заметила Антонина.
Он послушно кивнул, вспомнив о том, что перед отъездом наугад открыл оставленную кем-то Библию и прочитал, как Бог велел Аврааму принести в жертву единственного и любимого сына Исаака. Спасибо тебе, Господи!
В это же самое время Константин Караев после прохождения таможенного контроля сидел в баре. Пил пиво большими глотками, не чувствуя вкуса. Из окна кафе виднелись самолеты. Взглянул на часы. Уже через сорок минут он сядет в один из них и оставит позади Москву. Сбежит. Караев нахмурился, вновь вспоминая Дружинникова недобрым словом. Знал бы, дал бы ему деньги раньше. Не так уж много просил изобретатель, учитывая, сколько бабла сделано в «Дотянись до успеха». Жаль, что все так закончилось. Константин прикипел к своему клубу и к идее, что он улучшает породу людей. Сделал еще глоток пива и закурил сигарету. На столе завибрировал мобильный, и он увидел наглую рожицу Иры на экране. Вчера он ничего ей не сказал. Не смог. Даже сейчас не хотел поднимать трубку. Ему показалось, что она не расстроилась. Легко так попрощалась: мол, валишь, вали. Отшвырнул мобильный в сторону. Допил пиво и заказал виски. Знает ведь, что будет скучать. Ни одна тайка с ее покорностью не заменит эту стерву. Константин допивал вторую порцию, когда объявили посадку на рейс «Москва — Бангкок». Чувствуя себя охмелевшим, он побрел к стойкам регистрации, где уже собралась очередь.