Клубника в горьком шоколаде
Шрифт:
— А няня Марина утверждает, что Лиля Юльевна просила её спрятать девочек у вас.
— Спрятать? — насмешливо переспросила Раечка. — Ну, в таком случае, меня об этом не предупредили.
— А раньше такое бывало?
Раечка молча рассматривала свои руки.
— Я не припоминаю такого, — наконец устало пробормотала она.
— Может быть, Лиля Юльевна просто не успела вам сказать об опасности? Или решила, что это не телефонный разговор?
— Всё может быть, — задумчиво обронила Раечка. — И я бы, наверное, не удивилась, но ничего такого,
Лев Тимофеевич попытался улыбнуться. «Выдави улыбку, Лёва», — приказал он себе.
— Раечка, заранее простите, но мне придется задать вам один не очень приятный вопрос.
— Всего один? Ну, задавайте, я переживу, — кивнула Раечка.
— Вы их ждали?
— Их приезда? Да, конечно.
— А они не приехали? — Рогаткин не сводил глаз с Гулян. — Почему же, в таком случае, вы никак не отреагировали на это?..
Раечка уныло посмотрела на стену с отставшими обоями позади следователя.
— Я же сказала вам, что звонила им всю ночь и утро, но мне никто не отвечал! Проверьте автоответчик Хазарова…
— Ну, а утром разве вы не видели по телевизору — в новостях, обрушившийся дом Хазарова? — Лев Тимофеевич залпом выпил стакан предложенного чая и покосился на кувшин.
— Господи, да после бури у нас в Грибаново больше недели не было света! — Раечка кивнула на лампочку над столом. — Я даже телефон зарядить не могла, не то, что телевизор смотреть.
У Льва Тимофеевича вытянулось лицо, он встал и протянул руку к выключателю. Электричества действительно не было…
— Но, следуя элементарной логике, почему же вам не пришло в голову поехать в Москву и узнать, что случилось? — Лев Тимофеевич обескуражено почесал лоб и посмотрел на Раечку.
— Знаете, я думала, затаюсь, и беда обойдет меня стороной, но не вышло, как видите, — Раечка вытерла мгновенно выступившие слезы. — Два дня назад приехал сменщик Ахата и рассказал обо всём, что произошло… Я эту стеклянную крышу вообще не одобряла, хотя кто меня спрашивал? Кто я и кто они?.. Наверное, у Лили было какое-то предчувствие беды, вот она и пыталась отправить внучек ко мне. Другой причины я просто не вижу… — Раечка запнулась. — Знаете, есть ещё один момент, в общем, Лиля Юльевна никогда не принимала ванну.
— Вы хотите сказать, что она не мылась?.. — хмуро поинтересовался Лев Тимофеевич.
— Нет, что вы, просто Лиля Юльевна предпочитала душ, — Раечка показала на левую сторону груди. — У неё были слабые сосуды и сердце.
— Надо же, какой интересный факт… И всё-таки, Раечка, скажите, почему вы ушли с такой престижной работы? — напоследок спросил Рогаткин.
— С каких это пор работа няньки престижна? — пошарив рукой на подоконнике, Раечка нашла блистер с таблетками валидола и, выдавив одну, кинула её под язык.
— Но вам доверяли, за вас держались.
— Да, держались, но сколько можно работать? — вздохнула Раечка. — Не девочка уже, как вы успели заметить, и потом я же вышла замуж.
— Подождите, вы никому не говорили
— Нас не спрашивали, а мы и не говорили… Ну, кого, скажите, интересуют два немолодых персонажа из обслуги? Хотя мы ничего не скрывали, — неуверенно улыбнулась Раечка. — Нет, Хазарову я скажу как-нибудь… Вот вы спросили насчёт работы, так у Кима Магомедовича совсем непросто было работать, поверьте. Да и жить на этой закрытой улице было совсем не мёд… Как под колпаком, если честно, — Раечка поёжилась. — Понимаете, чувство опасности временами просто висело в воздухе, как топор.
— Скажите, а были какие-то конкретные угрозы в адрес семьи Хазарова?
— Нет-нет, скорее слухи, но такие неприятные, что невозможно было спать по ночам, — Раечка, закрыв лицо руками, надолго замолчала. — Давайте закончим на этом разговор? Я просто очень плохо себя чувствую уже который день. Мне ведь ещё мужа хоронить, и ещё как-то жить здесь, — Раечка уныло оглядела деревянные стены кухни. — У меня почти не осталось сил жить… И ещё, пожалуйста, попросите своего шофера слить мне литров пять бензина, у меня тут машинка старая с совершенно пустым бензобаком, — Раечка умоляюще сложила руки. — А без бензина я даже до бензоколонки доехать не могу!
— Давайте вашу канистру, Раечка, — вставая, кивнул Лев Тимофеевич. — Простите, а про душеприказчика Лили вы ничего не знаете?..
Раечка вытащила из-под раковины старую алюминиевую канистру и распахнула дверь на крыльцо.
— Первый раз слышу, но вообще-то на Лилю это очень похоже, было в ней что-то барское, — буркнула Раечка. — А где ваш водитель?
Рогаткин поискал глазами Михалыча и нашёл его на скамейке — под черёмухой. Михалыч уютно похрапывал, а вокруг порхали синие бабочки и зудели комары величиной с небольшую лошадь.
— Рая, а Лиля Юльевна что-нибудь рассказывала про своих родителей? — Лев Тимофеевич топнул ногой и заговорил громче, чтобы разбудить Михалыча.
— Она говорила, что всё её детство прошло в детдоме в Белоруссии, — Раечка протянула канистру проснувшемуся Михалычу. — Знаете, несчастная она была баба, хоть и в богатстве пожила, но на свете столько несчастных баб, так что Лиля, пожалуй, была вполне счастливая по сравнению с другими. И ещё, насколько я помню, Лиля всегда с людьми держала дистанцию и в душу свою никого не пускала.
— А Ева?..
— Знаете, я ждала этого вопроса, — Раечка внимательно наблюдала, как Михалыч сливает в канистру бензин. — Наверное, хотите знать, как Ева умерла?..
У Евы неожиданно поднялась температура, стали выпадать ногти и волосы, тело покрылось волдырями, затем отказали почки и сердце… Ева сгорела очень быстро! Где это видано, чтобы молодая красавица, море женского здоровья, только что родила третьего ребенка, и вдруг — вчера была здорова, а назавтра — не может встать?.. Для всех это был шок, врачи говорили, что-то с иммунной системой, какой-то сбой. Кровь перестала обновляться и всё.