Кляксы из непроливашки

Витьке Перекурову было скучно на уроке. Все пятиклашки слушали объяснения учителя, а Витька вертелся и хотел отмочить какую-нибудь штуку для веселья. Наконец, когда учитель стал писать на доске, Витька обернулся назад и, не зная, что сделать, ни с того ни с сего дунул в чужую непроливашку.

Штука вышла боком: чернила выскочили из непроливашки и украсили круглое лицо Перекурова пятнами. Соседка по парте прыснула. Он двинул её ногой. Ему до конца

урока хватило утираться промокашкой и, шипя соседке: «Где ещё клякса?» — лизать палец и тереть запачканные места.

Однако до звонка он не успел навести чистоту. Пришлось на перемену не ходить, а пока все пробегали мимо, подпереть щёки кулаками и уткнуться в учебник, притворившись прилежным мальчиком. Когда в классе стало пусто, он, опасливо оглядываясь, продолжил умывание.

— Это боевая раскраска, — раздался голос рядом. — Индейская.

Витька вздрогнул и быстро повернулся за партой. Никого не было.

Ему стало не по себе, он согнулся пополам и проверил под сиденьями: кто там? Никого… Хлопая глазами и порядком струхнув, он вылез…

— Когда ты появляешься над столом, — доброжелательно добавил мужской голос, — похоже, будто красно солнышко восходит. Стол зелёный, как равнина. Жалко только, протуберанцы тебе состригли в парикмахерской… На солнце тоже пятна есть, — утешил невидимка.

Пятиклассник пристыл к месту и, если б мог, закричал бы изо всех сил.

— Чего боишься? — осведомился собеседник. — Меня ищешь? Могу показаться.

В воздухе перед Перекуровым нарисовалась тонкая зелёная окружность величиной с ученическую фуражку. Она стояла на ребре. Окружность была задёрнута туманом, показалась рука, разгонявшая пелену, и на Витьку глянул из круга остроносый старик с торчащими усами и с седой причёской ёжиком.

— Дыдваче, — сказал он. — Это моё имя.

Озорник молчал. Он был едва жив от страха.

— Да что ты дрожишь? Зовут тебя как?

Не дождавшись ответа, незнакомец куда-то девался на секунду, вместо него стала видна внутренность маленькой комнаты, часть белой стены с ходиками. Всё это висело в зелёном, горящем и потрескивающем кольце, а вокруг него остался прежний класс, позади кольца была коричневая доска с надписью мелом «На дом § 10».

Дыдваче возник снова и показал большую конфету в яркой обёртке.

— Хочешь?

Витька давно бы убежал, да ноги не двигались. Дыдваче положил конфету на нижний край кольца — словно в окошко передал. Подарок свалился на парту, скользнул по наклонной поверхности на колени Перекурову…

Это оказалась сигарета.

— Что получилось? — забеспокоился старик, заглядывая сквозь окружность вниз.

— Си… си…

— Сосиска?

— Си… гарета.

— Хм, — огорчился Дыдваче. — Ну ладно… Ты извини… У меня к тебе просьба. Я вижу, ты парень оригинальный. Экспериментатор. Никто бы не додумался дунуть в чернильницу, а ты — вот. Молодец! Я потому и открылся тебе. Мы оба научные работники, друг друга поймём. Одолжи мне тетрадку в клеточку.

Малолетний работник науки растерянно пошарил глазами по парте. Чистой тетради у него, естественно, не было, хотя и велят иметь запас. Он непослушной рукой взял начатую и вопросительно поднёс её к круглому окошечку.

— Годится! — обрадовался Дыдваче. — Давай скорей!

Он схватил тетрадку.

Но

в его руках она стала жёлтым огурцом, тот каркнул и улетел куда-то, махая хвостиком.

Старик в светящемся обруче трагически помолчал. Перекурову всё это стало казаться интересным, он передохнул и уже не хотел сбежать. На всякий случай протёр глаза. Его коллега в круге не исчез — он мрачно размышлял. Школьник устроился поудобнее, ожидая дальнейшего.

— Ведь думал же… — произнёс старик и сердито стукнул себя по лбу. — Чувствовал: не выберусь!.. Слушай — сколько будет один и один?

— Два, — ответил Витька, осмелев.

— Точно? — Учёный с подозрением нахмурился. — А два и два?

— Четыре.

— Да как же четыре?! — закричал старик. — Три!!!

Ученик не успел удивиться: в коридоре затрещал звонок. На школьном крыльце затопотали ноги.

— Урок начинается? А мы ещё ничего не выяснили! — Учёный поспешно огляделся, будто ища выход. Его осенило: — Знаешь? Полезай сюда, а?

— Куда?

— В окошко. Пожалуйста!

Витька посидел в нерешительности и с опаской отодвинулся.

— Да-а… — сказал он. — Переколдуете меня в огурец…

Дыдваче замахал руками:

— С тобой ничего не будет! На тебя не действует. Ну, быстрей!

Перекуров заглянул в зелёный обруч поближе. Там была крохотная комнатушка со столом и стулом. Была также постель, для которой иного места не нашлось, кроме как под столом. И везде лежали бумаги. Витька приподнялся и провёл за кольцом рукой — там было пусто. И в то же время он видел комнатушку…

В конце концов, нечасто взрослый человек предлагает улизнуть с урока. Юный экспериментатор собрался с духом и сунул руку в кольцо.

Ничего. Он, расхрабрившись, сунул и вторую, потом встал на сиденье парты и пропихнул в обруч голову. Дыдваче отступил в сторонку и, ухватившись за окружность, стал растягивать её, чтобы гостю было не узко. Затем он принял школьника на руки и поставил на пол в комнатке.

Ученики, повалившие в класс, могли заметить лишь, как смыкается окружность: точно как в выключенном телевизоре моментально уменьшается кадр и остаётся только яркая точка, которая тоже постепенно гаснет. Но никто ничего не увидел, а если кому-нибудь и бросилась в глаза искра и он зазевался на миг, — бегущие позади толкнули его, и он устремился к своему месту, забыв о том, что померещилось.

Перекуров стоял посередине помещеньица с белёными стенами и с двумя окнами. Класс куда-то исчез, за одним окном простиралась унылая равнина с жёлто-бурой травой, садилось багровое солнце, к противоположному окну подступили торосы и сугробы, над ними тоже не то опускалось, не то поднималось солнце.

— Это бывает, — мимоходом заметил Дыдваче, видя, что его гость поворачивается то к одному окну, то к другому, таращась на два светила. — У меня всё наперекосяк.