Клятва рыцаря
Шрифт:
Флорис де Трилльон несколькими вразумительными словами сразу же поставил на место своего строптивого оруженосца, в то время как Леон настаивал на том, чтобы доверить господину Перегрину уладить этот вопрос. Он явно боролся за власть. Внутри у Герлин все вскипело, когда он заявил, что его отправили в качестве рыцаря госпожи Герлин, а не охранника ценностей.
— Так прислушайтесь к вашей даме и доставьте ее приданое в целости и сохранности в Лауэнштайн! — обратилась она к нему резким тоном. — И даже не вздумайте говорить мне о вашей рыцарской чести! Охрана ценностей нисколько ее не пятнает, это входит в понятие служения даме. Вспомните о Ланселоте, который ради своей дамы не постыдился забраться в телегу!
В глазах Перегрина и Флориса появились смешинки, а вот господин Леон нахмурился. Похоже, эта история была ему неизвестна.
— Моя рыцарская честь не подчиняется никому и ничему! — громко заявил он.
Флорис со свистом втянул воздух. Заявление Леона противоречило кодексу чести: рыцарь должен был беспрекословно служить не только даме, но прежде всего Богу, а после него — своему господину. Он хотел высказать это, да и Герлин готова была отчитать наглеца, причем ее не столько волновали принципиальные вопросы, сколько хотелось избавиться от своенравного рыцаря.
Однако господин Перегрин опередил их обоих, категорически осудил рыцаря, а затем предложил соломоново решение. Он официально назначил господина Леона ответственным за перевозку приданого Герлин. Таким образом, тот больше не подчинялся господину Флорису и, похоже, остался этим доволен. Флорис де Трилльон хотел сделать по этому поводу замечание, однако воздержался, заметив успокаивающий взгляд Перегрина. Ворча, он в конце концов передал своих рыцарей и оруженосцев под начало нового командира и вздохнул с облегчением, когда они не стали возражать по этому поводу.
— Однако я все равно не уверен, что это было разумное решение, — заявил Флорис Герлин на следующий день, когда головной отряд наконец отправился в путь. Леон, размахивая руками, отдавал последние распоряжения относительно погрузки вещей в повозку. Грациозная лошадь Герлин нетерпеливо переступала ногами возле боевого коня рыцаря из Лауэнштайна, и он снова бросал на Герлин восхищенные взгляды, наблюдая за тем, с какой легкостью она обуздывает кобылу. — То, что ваш отец хочет сохранить мир, заслуживает уважения, однако было бы лучше сразу же поставить на место этого рыцаря!
Герлин улыбнулась. В этот день на ней было темное дорожное платье и тяжелый плащ с капюшоном. Солнечную погоду последних дней сменил мелкий моросящий дождь.
— Похоже, вам суждено служить простодушным господам, — поддразнила она рыцаря.
Герлин и Флорис возглавляли отряд всадников, за ними следовали господин Адальберт и Рюдигер — причем старый рыцарь следил за тем, чтобы оруженосец не подслушивал разговоры. Два рыцаря из Лауэнштайна замыкали группу.
Флорис рассмеялся.
— А моя дама за словом в карман не полезет! — в ответ подтрунил он над ней. — Подвергаете ли вы своих рыцарей сердца таким же жестоким испытаниям, как когда-то госпожа Гвиневра?
По крайней мере, Флорис знал историю о сэре Ланселоте и телеге. После того как рыцарь вначале отказался ехать на неподобающем транспортном средстве, его дама запретила ему двенадцать лет появляться при дворе.
— Только если от меня скрывают тайны, — улыбнулась Герлин. — И раз уж мы находимся среди доверчивых господ и других простаков, скажите, господин Флорис, что это за трудности, связанные с посвящением Дитриха в рыцари?
Флорис вздохнул, однако сузившаяся дорога избавила его от необходимости отвечать. Жители Фалькенберга редко принимали гостей, и лесные дороги вокруг крепости постоянно зарастали. Из-за этого группе путников то и дело приходилось ехать друг за другом. Герлин мысленно сделала себе пометку: в первом же письме сообщить об этом отцу — собственно говоря, в его обязанности входило так содержать дорогу, чтобы по ней мог проехать рыцарь с пикой, лежащей поперек седла. Господин Леон будет проклинать все на свете, когда чуть позже будет проезжать здесь с повозкой. К тому же ручей, который протекал через дорогу, наполнился водой из-за дождя. Герлин на своей кобылы грациозно перепрыгнула через препятствие — и сразу же вернулась к теме опоясывания Дитриха мечом, как только дорога расширилась.
— В чем дело, господин Флорис? Почему вы считаете, что мой будущий супруг недостоин посвящения в рыцари?
Флорис прикусил губу.
— Дело не во мне, госпожа. Я бы назначил церемонию хоть на завтрашний день. Однако это проблема положения. Господин Роланд происходит из более знатного рода, чем я: его предки — Орнемюнде по линии Тюрингов. И это несмотря на то, что он всего лишь младший сын. На самом деле он странствующий рыцарь, который воспользовался возможностью обосноваться в теплой крепости. Поскольку он родственник господина Дитриха, ему принадлежит честь посвятить его в рыцари. К сожалению, он постоянно откладывает церемонию.
— Есть ли у него веские причины или это только пустые отговорки? — спросила Герлин.
Флорис потер лоб.
— Фройляйн Герлин, рыцарю не подобает судачить о хозяевах крепости, где он служит. И тем более о вдове рыцаря, которому он был предан. Пожалуйста, не вынуждайте меня. Вы сами увидите, что происходит между госпожой Лютгарт, господином Роландом и Дитрихом — причем последний, как я уже говорил, является человеком чрезвычайно простодушным…
Герлин кивнула. На самом деле Флорис сказал достаточно. Господин Роланд и госпожа Лютгарт, мачеха ее будущего супруга, точно не были простаками. Род этих отношений она также могла себе представить. Молодая вдова, родственник покойного… Если бы не Дитрих, кайзер давно бы уже получил прошение передать владения Лауэнштайн господину Роланду. Герлин спрашивала себя, каким будет ее положение в крепости до того, как Дитрих наконец пройдет посвящение в рыцари. Однако, по крайней мере пока, рыцари оставались верными своему юному господину.
В первый же день поездки верхом возникли сложности. Дождь не прекращался, и когда группа всадников наконец добралась до дороги, ведущей к Редвицу, где обзор был намного лучше, чем на лесных тропах, ветер швырял капли дождя прямо им в лица. Уже было далеко за полдень, когда Флорис распорядился сделать привал. Они как раз проезжали через новое поселение, мужчины вспахивали поля второй раз и заменяли полуразвалившиеся хижины крепкими крестьянскими домиками. Деревня принадлежала Фалькенбергам, и большая часть молодых людей, которые здесь поселились, радостно приветствовали господ. Перегрин навещал новое поселение в прошлом году, когда поля вспахивали первый раз, и теперь крестьянам не терпелось продемонстрировать свои успехи. Герлин поручила Рюдигеру осмотреть поселение и резко отчитала юношу, когда он не проявил ни малейшего желания этим заниматься. Да, все они вымокли и продрогли, однако придет время, и Рюдигер станет господином над этими людьми, так что он должен был выказать им свою благосклонность.
Наконец Рюдигер, ворча, удалился в сопровождении гораздо более дипломатичного Флориса, а Герлин с благодарностью присоединилась к крестьянкам, которые отвели ее в первый достроенный дом. Подкрепляясь похлебкой и молоком, она с некоторым беспокойством думала о будущем Рюдигера. Юноше, похоже, больше подходил образ рыцаря, чем роль управляющего владениями, а вот младший брат Вольфганг был более хозяйственным. Иногда судьба оказывалась несправедливой, определяя порядок наследования. Однако Герлин прогнала эти мысли и вместо этого с восхищением стала наблюдать за женщинами за ткацкими станками и мужчинами, строящими дом. Между тем она не знала, радоваться ей теплу и сухости или же опасаться, что уже не сможет избавиться от куриных блох, которых она здесь наверняка нахваталась. В помещении было полно всякой живности, а курам крестьянка бросала зерно прямо на пол.