Клятва
Шрифт:
Что ж, ясно, почему Надим так поторопился с убийством Амира. А Зак же меня предупреждал…
Корона Овидстана переходила теперь Аджхаду, а я открыла портал – очередной раз вникуда. На Юге мне делать было больше нечего. Вряд ли после убийства моего принца, жениха-чародея и его короля, мне были тут бы рады.
Я мечтала затеряться где-нибудь в лесу, в глуши, чтобы никто не трогал, чтобы оставили меня, наконец, в покое. Никого не видеть – и подумать о принесении новой клятвы когда будет совсем невмоготу.
Я и месяц не просидела. В какой-то деревушке, где я обратилась к знахарке за отваром от кашля – до этого две ночи провела в горах и замёрзла ужасно – старушка осмотрела меня, забавно пощёлкав пальцами, зачем-то пощупала мой живот, и объявила, что «да ты ж, девка, беременна».
Я сдуру ляпнула: «А от кого?», чем изрядно знахарку рассмешила: «Тебе виднее, милая. Чай не ветром надуло». Это-то да, только после Зака у меня никого не было – иначе с чего бы я в горах, как человеческая побирашка, ночевала в снегу? У меня силы кончались, а я их не пополняла.
Старушка шамкала что-то, заваривая мне травки. «От лёгочницы-то я тебя, красавица, избавлю. А вот от животика сама скоро избавишься, хе-хе».
Хе-хе. Права она была, ребёнка я теперь чувствовала – как в первый раз. Маленький он ещё был, чтобы понять, каким станет, чтобы я его увидела. Но он был.
Это ж каким ветром мне его… Уже засыпая – заночевав у доброй старушки-травницы – я вспомнила спящего Ланса и себя под его плащом.
Мда, если дети зачинаются так легко, почему же я не понесла от Зака – сколько раз у нас было, и никто же не предохранялся? Впрочем, это меня мало занимало той бессонной ночью. Куда важнее было, что у меня теперь есть сын. Я не одна. Я больше никогда одна не буду! Со мной рядом частица меня и Ланса, которая не станет меня ненавидеть, как остальные. Это удивительное облегчение – иметь рядом живую душу. Я даже поняла тогда страсть Зака ко мне и то, почему я смогла так легко победить его. Он выпестовывал из меня крепость для себя, щит. Любовницу и родственную душу. Это сложно, действительно сложно и страшно – когда весь мир против тебя, что бы ты ни делал. У Зака была я. А у меня будет сын.
Я твёрдо собиралась стать хорошей матерью. А хорошая мать хочет для своего ребёнка только лучшее. Так, ещё спустя месяц раздумий, я решила, что хрен редьки не слаще, и явилась к королеве Запада – Хелении. Когда-то она очень настойчиво звала меня к себе. Воинственная была дама, любила мужчин в железной руке держать. Вот и держала сразу весь Запад.
Я принесла ей клятву, до этого заставив пообещать, что мой ребёнок ей будет как родной. Всё равно она была дама бездетная – дети-воины погибли, кто в бою, кто от болезней. И рожать ей было уже поздно. Так что пусть подарит мне замок, - думала я, - осыплет золотом, чтобы я ни в чём не нуждалась, и даст спокойно родить, а потом – спокойно растить сына.
Меня уже не волновало даже, будет ли она мной разить как мечом – пусть. Чудовище и есть чудовище. Раз я всегда для всех буду монстром – какая мне разница, зачем делать из себя святошу. К тому же люди – мерзкие, властолюбивые создания, все – начиная от детей. Так что к чему мне их жалеть?
Клятвы были принесены – и да, мне стоило бы продумывать формулировки получше. Но что сделано, то сделано. Я тайно уехала в подаренной мне королевой замок Дар – красивый, белокаменный, воздушный, на морском берегу (ну почти сказочный) – рожать сына, моего прекрасного малыша Никки.
Я малодушно надеялась, что уж теперь-то все мои беды позади.
Глава 16. Лазутчик
(Из личного архива герцога Ланса де Креси)
– Ах, герцог! Какой же вы! О-о-о, - вот и всё, что могла выдавить из себя светсткая львица графиня Миранда де Круази.
Её супруг владел лучшими виноградниками на южной границе. Вино Круази ценилось не только на нашем столе, но и на привередливом Юге – за что граф грёб золото лопатой, фигурально выражаясь. При этом платил крупный налог в казну, снабжал свою молодую и весьма активную жёнушку нарядами и драгоценностями, а заодно периодически делал подарки её любовникам – по слухам, чтобы держали её подальше от дома. Графиня Миранда купалась в золоте, держала лучший, а точнее, самый дорогой салон в столице и меняла любовников как перчатки.
И если честно, я ждал от неё большего. На поверку дамочка ничем не отличалась от своих товарок, что одетых в золото, что в лохмотья. Мозги у неё были куриные, и я понимал графа, не желавшего видеть распутницу-жену в своём доме.
– Ге-е-ерцог! – и копна надушенных волос вроде как случайно падает мне на лицо.
– Ну что же вы, герцог?
Дура. Хоть бы по имени звала.
– Умолкни, - приказал я, хватая её за шею и опрокидывая на постель. Ей нравилось – она извивалась и хихикала, всё сильнее и сильнее напоминая мне наряженную в парчу и бархат хрюшку.
Ну что ж, на ночь позабавиться сгодится. Потом придётся искать следующую – Миранда, твёрдо вознамерившаяся задержаться в моей постели и записать меня в список побед, просто отказ не поймёт.
– Ах, какой вы… мужественный!
– стонала графиня, пока я грубо заканчивал с ней. – Какой… ненасытный!
Грубый – правильное было бы слово. Большинству дам нравилась грубость. Служанки и крестьянки, которые иногда тоже грели мою постель, к грубости привыкли. Меня удивляло, что в ней находят эти расфуфыренные высокородные блудницы? Нет, встречались, конечно, фиалки-одуванчики, только и мечтающие о том, чтобы вдвоём повздыхать под луной и, быть может, разок поцеловаться. Таких я не трогал. Разве что один раз, два года назад, нашлась одна… темноволосая… синеглазая. Не помню уже, как звали… Я напоил её до полу бесчувственности и шептал потом: «Элиза», как сумасшедший, всю ночь. С ней я был нежен, но стоит ли говорить, что вместо неё видел другую?
Наутро я позаботился сплавить и её, и её папашу подальше от столицы с мешком денег в виде моральной компенсации.
– Ах, мой рыцарь!
– Я же сказал: умолкни!
Графиня вместо этого громко застонала, так что у меня в ушах зазвенело. Как я различил условный стук в дверь, даже не знаю.
– Герцог! Ну куда же вы? – выдохнула Миранда, когда я отшвырнул её и принялся быстро собирать одежду. – Уходите? Уже?
У меня было безумное желание швырнуть ей кошелёк с золотом, как бордельной девке. Но нажалуется же потом мужу, и будут у нас проблемы с его виноградным налогом. Поэтому я просто наскоро её поцеловал и поплотнее закрыл в спальню дверь, пока стоящий в коридоре заспанный Арно пытался заглянуть за моё плечо.
– Какая женщина! – тоскливо выдохнул он.
– Ну хочешь, иди закончи, - пробормотал я, торопливо застёгивая пуговицы рубашки.
– Ланс, да ты что!
– ещё грустнее всхлипнул Арно, за эти годы не похудевший ни капельки. – Она же на меня и не посмотрит. Кому я нужен, только вот деньги считать, - да, и не преставший жаловаться. – А вот ты вон какой, - добавил он, задрав голову, чтобы встретиться со мной взглядом, - статный, воин, - и совсем грустно добавил: - Со мной они только ради золота.