Клятва
Шрифт:
— Их там несколько сотен, наверное, было, — буркнул голос откуда-то спереди, — еле отстрелялись.
— Пф! — фыркнул толстяк. — Тыщонка, наверное, если не больше.
— Заткнись уже, — осадил его другой. — Под ноги смотри.
— Спасибо, мамочка, — хохотнул толстяк. — В жопе я твои камыши видал! Вот смотри, на! Получа-а-а-а-а!
Камыш, что мирно стоял рядом с уродливой ивой, вдруг зашевелился, задрожал. Из-под него резко выползли огромные, черные, толстые клешни, обхватившие ногу толстяка. Тварь крепко схватила ее, из-под
Я успел выхватить револьвер.
Твари раскурочило пол панциря. Несколько фонариков сосредоточилось на трупе.
— Господи… — процедил толстяк и тут же блеванул. — Че это…
Существо напоминало или… было пауком? Огромная, покрытая хитином туша, длинные, шипастые клешни и отчетливые места сочленения этих самых клешней. Башка была точно как у паука. Восьмиглазая, жуткая гадина.
— Вставай, ты как? Впоряде?
Толстяк нехотя принял помощь, поднялся.
— Да, все на мази, по… — он вдруг шатнулся. — Чего это…
Его кряжистое тело дрогнуло, он вдруг потерял равновесие.
К счастью, его успел подхватить рядом стоящий сталкер.
Чертовы камыши. Что, мать его, за топельники?
Ослабшего товарища пришлось тащить вдвоем. А болота и не думали кончаться.
В зеленых лужах кривым отражением блестела луна. Камышей было все больше. Теперь я вышел чуть вперед и тщательно выцеливал каждый такой подозрительно дрожащий объект. По рации стали докладывать, что эти сучьи пауки покусали еще четверых.
Атмосфера неприятно накалялась. Она и так была натянута как чертова гитарная струна после нападения ходоков, а теперь еще и живые камыши. Я постепенно продвинулся вперед, но лиц друзей так и не увидел. Ни Клима, ни Ржавого, ни Буйвола, ни, понятно, Беркута.
— А! Господи, умоляю! Спасите, господи!
Впереди, метрах в двадцати, чуть далее гравийки, дергался, провалившись по пояс, какой-то парнишка. Он выл, пытался ухватиться за проросшие корни травы, но без толку. В его спину вцепились два здоровенных топельника. Скоро тело парнишки ослабло и твари стали четвертовать беднягу. Сталкеры сочувственно посмотрели на него, отстреляли тварей. Но его уже не спасти.
Рядом идущие сталкеры побледнели. В особенности толстяк, теперь глядевший на каждый сантиметр земли.
Тропинка сужалась, расширялась, снова сужалась, снова расширялась и так по кругу. Минуя камыши, вязкие места и щекочущие лицо ветки ивы, я, наконец, отыскал Клима, Ржавого и Буйвола. Они шли рядом друг с другом и о чем-то оживленно шептались.
— Господи, надо ж такую чудовищу выродить! — бранился Клим, сжимая в руках АКМ.
Ржавый в ответ кивал.
— Жуткое зрелище, — добавил я, щелкнув ногой по паре веток.
Сталкеры резко повернулись, испуганно заморгав глазами.
— Егерь, етить-молотить! — буркнул Клим.
— Че ты так пугаешь? — возмутился Ржавый.
Только
К счастью, ивы постепенно рассеялись и скоро по узкой гравийной тропинке, мы вышли к плоскогорью.
5
— И что с ними?
— Вялые, еле на ногах стоят, — ответил наш местный врач с кликухой Хирург. — Похоже, те твари хорошенько покусали.
Беркут вздохнул, пригубил сигарету.
Ситуация была хуже некуда. Ходоки, от которых мы ушли по болотам, сейчас медленно ползли к нам, невзирая на то, что добрая треть этих ублюдков тонула в болоте. Шли они ой как медленно, но от этого факта легче не становилось.
В мглистых болотных испарениях стеклом блестели сотни погасших глаз.
Сейчас мы стояли близ Саянских гор, поэтому деревьев здесь почти не было. Землю ковром устилала желтеющая трава с узором из опавших желтых, скрученных в трубочку листьев. Дул слабый ветерок.
Нужно было что-то решать. Бросать всю технику и ползти по горам никому не хотелось, да и никто на это не рассчитывал. Банально не хватит еды, чтобы продираться по извилистым горным долинам.
— Предлагаю следующее, — сказал Буйвол, осматриваясь вокруг. — Ждем, пока ходоки проползут ближе к середине болота, а затем вот по этой касательной леса обходим топи, берем технику и сваливаем.
Честно, сказать, перспектива мне не нравилась. Но пришлось согласиться с этим планом. Чертовы ублюдки свернули нам всю операцию, к которой мы готовились несколько месяцев. Несмотря на то, что я хотел хотя бы попытаться переубедить Беркута и остальных, пришлось проглотить свой протест. Сейчас слишком опасно. В любом случае потребуется повторная, более тщательно продуманная вылазка.
Пока Ржавый, Беркут, Клим и Буйвол оживленно обсуждали план отхода, я вдруг услышал короткие автоматные очереди позади себя. Обернулся. Потом услышал сдавленные крики, брань, еще очереди.
— Вы слышали?
Все посмотрели на меня.
— У дозорного отряда какой-то шум.
Еще одна автоматная очередь, которую теперь услышали остальные.
— Беркут! Прием! — захлебывалась рация. — Ту…
Когда мы пробрались к месту было слишком поздно.
Среди развалов огромных горных валунов, изрядно обросших растительностью, лежали три тела. На камнях багровела кровь. Мы принялись аккуратно осматривать место. Забегали фонарики.
— Ох етить-колотить, — вздыхал Клим, осматривая изодранные когтями тела сталкеров. — Когда ж их так подрали…
Ни одного выжившего. На окровавленных телах были только следы крючковатых когтей, а на шее — от мощных, длинных клыков.
— Может зверь, — чесал голову Ржавый, — или незнаю… чудо-юдо какое?
— Эта была дозорная группа, — медленно проговорил Беркут, — их было семеро.
— Где же еще четверо?
— На том свете, — сухо сказал Буйвол, глядя на скалы, где-то и дело мелькали дымчато-серые силуэты.