Клыки на погонах

Невероятное удовольствие, когда к вам приближается такая девушка. Она поднимается из-за одноместного столика и проходит мимо небольшой эстрады. Притушенный свет десятков свечей поблескивает на серебристом одеянии. Ненавижу серебро, но на чудесной фигуре незнакомки оно выглядит очень возбуждающе.

Она заманчиво улыбается. Неужели улыбка адресована мне? Я подавляю невольное желание повернуться назад. А вдруг за моей спиной стоит какой-нибудь знакомый этой девушки и приветственно машет ей рукой? Судорожно хватаюсь за шелковый узел галстука и поправляю его дрожащими пальцами.

Нет — она идет ко мне! Высокая, длинноногая и невероятно привлекательная. Поверить не могу такому счастью. Пытаюсь сохранить каменное выражение лица — пусть она увидит во мне настоящий бастион мужской неприступности и шарма.

— Позвольте?

Мне трудно дышать, чуть отодвигаю бокал с шампанским. Ухитряюсь коротко кивнуть и призвать официанта.

Шелест одежды. Плавная линия бедра соприкасается с моим коленом, когда незнакомка садится рядом. Украдкой подглядываю в глубокое декольте. Взгляд пробегается по рельефным прелестям, едва прикрытым тонкой преградой вечернего платья. Девушка не прекращает улыбаться и мое сердце колотится в два раза быстрее. Кажется, она поет не открывая рта. Ее красота звенит в ушах, создает божественную мелодию. К мелодии добавляются удары моего сердца. Кровь ударяет в голову и кружится в бешеном водовороте. Чтобы не показаться перевозбужденным болваном, упираюсь взглядом в скатерть и неуверенно ёрзаю на стуле.

— Какой застенчивый, — легким движением она прикасается к рукаву моей рубашки. — А какие сильные руки…

Голосовые связки не работают как надо. Я могу выдавить только жалкое «ы-ы» и еще раз неопределенно кивнуть.

Уже долгое время мои отношения с женщинами можно назвать исключительно «улыбчатыми». Улыбнулись друг другу, и разошлись. Эх… Потому я с радостью соглашаюсь на ее предложение.

Спустя несколько минут предлагаю даме руку и помогаю ей подняться. Я рассчитываюсь на выходе — спешу. Кратко благодарю за ужин. Официанты смотрят с завистью, один даже позволяет себе прищелкнуть языком. Еще бы не завидовать: невзрачный мужчина, а какую красавицу захомутал. Лишь только владелец заведения осуждающе поджимает губы — он догадывается о моей специфической деятельности.

— Ну, что ж, давай сначала познакомимся, — сладко щебечет спутница, когда за нами закрывается дверь и мы стоим под ночным небом.

Медленно шагаем вперед. Дабы усладиться, как говорил один известный валибурский поэт, сливками любви… Я — ею, а она — моими деньгами.

— Ну что же ты, не молчи, — красавица прижимается к моему твердому плечу. — Признайся, как тебя зовут!

— Андрей, — хрипловато представляюсь я. А сам украдкой поглядываю на ее роскошную фигуру. Соблазнительные формы так и норовят освободиться из-под блестящего одеяния. Меня бросает в пот. Но особенно радует, что она отказалась от поездки в гостиницу и захотела пройтись по парку.

— Даша, — в свою очередь мурлычет красотка и нежно увлекает меня за руку в глубину городского парка.

Неяркий свет молодого осколка луны бледнеет над головками погаснувших фонарей. Редкие звезды одобрительно мерцают, точно подсматривают за нашей поздней прогулкой. Ветер почти не ощущается, — ерошит мои короткие волосы, неслышно пляшет в роскошной прическе девушки. Во мне, безнадежном материалисте, просыпался наивный романтик. Хочется подхватить ее на руки и закружиться в безумном танце. А потом повалиться где-нибудь за границей тротуаров, в прохладную траву и…

Проклятая врожденная скромность! Или небольшой опыт обращения с женщинами? И что не позволяет мне сделать чего-то такого… Приходится смирно любоваться ее бледным профилем и тонкой шеей с едва заметными голубыми прожилками. В заманчивой ложбинке между высокими и, наверное, очень упругими грудями, виднеется небольшой медальончик.

Я смелею. Почему бы и нет? Ведь все по договоренности, будет оплачено! Дрожащим голосом интересуюсь ювелирным изделием. Получаю утвердительный ответ и могу оценить все качества медальона. Надо же — золотой. Поделка оказывается настоящим произведением искусства. А груди, к величайшему удовольствию, действительно очень упругими.

Некоторое время мы молча шагаем вдоль пустующих скамеек. Останавливаемся вдали от освещенной аллейки и, наконец-то, я бесстыже ощупываю желанное тело. У-ум-да, сегодня мне попался чудесный экземпляр. Красавица, тепленькая, мягонькая. Очень даже ничего!

Внезапно чарующая музыка, что, казалось, играет в моей душе, смолкает. И больше не звучит.

— А ты знаешь, солнышко, что я сейчас с тобой сделаю? — спрашивает ночная дама. Я замечаю вдруг, что мы стоим в темноте. Лишь одинокий фонарь едва-едва освещает ее лицо.

Мне удается представить это «что». В мыслях оно выглядит довольно заманчиво. Даже хочется облизнуться.

Я радостно улыбаюсь. Вероятно, выгляжу сейчас полным идиотом. Впрочем, — плевать, ведь сейчас получу удовольствие.

— Ну, наверное, сделаешь то, — еще немного стесняюсь, — о чем мы с тобой договорились. На все восемьдесят…

— Дурачок, — перебивает она. Ее голос внезапно хрипнет. Причем возбуждение в этом голосе не улавливается. Очень странный, хищный голос, почти рык. — Сегодня ночью тебе приснится смерть!

Ужас! Со звуком растягиваемой резины симпатичная головка набухает. Лоб выпячивается вперед и низко опускается. Глаза превращаются в узенькие щелочки, внутри которых тускнеют красные огоньки. Щеки впадают, лицо невероятно раздается вширь, увеличивается. Грудь, к моему сожалению, наоборот уменьшается. Стой, куда подевались такие лакомые прелести?!

Чудесные пухлые губки, а теперь — две растрескавшиеся, как от сильной жажды, полоски черной кожи, раздвигаются в ухмылке. Обнажаются громадные кривые клыки. За считанные секунды нежное женское лицо желтеет и куксится, напоминает переспелую дыню. На руки я не смотрю, но подозреваю: стоит лишь опустить глаза, как увижу длинные когти на узловатых синюшных пальцах.