Ключ к тайне
Шрифт:
Десмонд вскоре пришел в себя, но оказалось, что у него сломана нога. Мы перенесли его в ближайшую гостиницу, как могли утешили миссис Десмонд, а затем, забравшись в укромный уголок, принялись обсуждать свое положение.
– Ему придется пробыть здесь много недель, – сказал я.
– Что же мы будем делать? – спросила Кит.
Она сказала «мы», так как теперь нам и в голову не приходила мысль о разлуке. Сначала распался театр, теперь мы теряли Десмондов, и именно поэтому цеплялись друг за друга сильнее, чем прежде.
Мы решили самостоятельно добраться до Лондона и попытать там счастья.
Миссис Десмонд
До Лондона мы добирались целых два дня, хотя иногда нам удавалось подсесть на попутные телеги. Кит уже бывала в столице; она сказала, что там трудно найти бесплатный ночлег. Поэтому мы решили не являться туда на ночь глядя и предпочли выспаться в стоге сена недалеко от деревушки под названием Кенсингтон. Проснувшись морозным утром на заре, мы с трудом дотащились до Стрэнда и в рамке открытых ворот Темпл Бара увидели на холме в центре города громаду церкви Святого Павла.
Кит чувствовала себя как дома в лабиринте узких улиц, где толпились тысячи людей, и впервые за время нашего путешествия я покорно следовал за ней.
– Театр найти очень просто, уверяю тебя, – сказала она. – Надо идти все прямо, никуда не сворачивая, пока не дойдешь до Лондонского моста, а там на другой стороне и театр.
Все театры находились за городской чертой, дабы лишить лорда-мэра Лондона возможности запрещать представления.
Чтобы вы могли представить себе, насколько велик в те времена был Лондон, достаточно сказать, что там находился не один, а несколько театров; и, хотя в городе бывали такие зрелища, как медвежий зверинец и петушиные бои, тысячи людей всегда стремились посмотреть представление в театре.
Наконец показался и «Глобус» – красивое здание, недавно выстроенное специально для театра Бербеджа, актеры которого именовались слугами лорда-камергера. Но, когда мы спросили мистера Бербеджа, нас направили в театр «Кертен», где труппа играла зимой, так как в великолепном новом «Глобусе» не было крыши и представления шли под открытым небом.
Театр «Кертен» находился в Фйнсбери Филдз, а это означало утомительный поход обратно через мост, на другой конец Лондона. Однако на сей раз нам повезло: мы попали туда в разгар репетиции. Через несколько минут к нам вышел, комкая в руке письмо, сам Бербедж. Это был высокий, хорошо сложенный Человек с отвратительным характером, который он не замедлил проявить.
– В чем дело? Десмонд искалечен? – обрушился он на нас с таким видом, будто мы сами толкнули Десмонда и сломали ему ногу. – И не может быть в Лондоне раньше, чем через месяц? Но он мне нужен! Он мне необходим! Передайте ему, что он обязан срочно выздороветь. Он должен быть на сцене хоть на костылях. Передайте это ему.
– Но мы не собираемся возвращаться, – заявила Кит, прежде чем я успел оправиться от неожиданности.
Она старалась говорить как можно любезнее.
– Что? – Он заглянул в письмо и сердито фыркнул. – Ах да, я и забыл. Миссис Десмонд
Он сделал решительный жест рукой, означавший, что пора убираться восвояси. Но я не хотел сдаваться.
– Мы не такие, как все… – начал я.
– Все говорят, что они «не такие», – перебил он. – Ну да, все разные, как гнилые яблоки, у которых гниль на разных местах.
– Его-то во всяком случае вам стоит прослушать, он хороший актер, – в смятении продолжал настаивать я, – Посмотрели бы вы, как его принимали в Ланкастере, Престоне и Манчестере.
Бербедж презрительно рассмеялся:
– Не сомневаюсь, что он очень мило пищит и сюсюкает. Но то, что сойдет для такой деревушки, как Манчестер, не годится для Лондона.
– Значит, вы даже не прослушаете нас? – спросила Кит,
– Увы, я занят, да это и бессмысленно. Нам не нужны такие мальчики. Прощайте.
Вот и все.
– Ничего, – сказала Кит, взяв меня за руку, – ведь это не единственный театр в Лондоне.
Да, были и другие театры, и мы обошли их все, не пропустив ни одного. Мы побывали в Саутуорке, в театре «Роза». Мы заходили в «Свои», в «Пэрис Гарден», побывали в театре «Блэкфрайерс», так как слышали, что там выступают труппы, состоящие из одних мальчиков. Мы надеялись, что туда-то нас примут. Но все было напрасно. Поход в театр Святого Павла, что находится рядом с большим собором, закончился столь же бесславно. Нам сказали, что туда берут только тех, кто окончил школу Святого Павла: они сделали вид, что не понимают нашу камберлендскую речь.
Никому не нужные, мы остались на улице, и только пара шиллингов отделяла нас от голодной смерти. Уж если нам не удалось получить работу, которую мы умели делать, то нечего было и мечтать найти что-нибудь другое.
Несчастные и обессиленные, опустились мы на скамью у таверны на Флит-стрит. Пора было позаботиться об ужине и ночлеге. Мы так усердно искали работу, что совсем забыли о еде, и с самого утра у нас не было и крошки во рту.
Кит с горечью продекламировала:
Прошла зима междоусобий наших,Под Йоркским солнцем лето расцвело.– Вот уж нет! – буркнул я.
Молодой человек, стоявший на пороге таверны, окинул нас испытующим взглядом и подошёл к скамейке.
– Как ваши дела? – спросил он участливо.
Мы растерянно молчали. Это были первые добрые слова, услышанные нами в Лондоне.
– Я видел, как вы утром разговаривали с Бербеджем, – продолжал незнакомец.
– А вы сами тоже играете в театре? – нетерпеливо спросила Кит.
– Немного, – ответил он, и огонек насмешки блеснул в его глазах. – Мне не дают больших ролей, – добавил он спокойно.